ФРАЗЕОЛОГИЯ  В  ПОЭТИЧЕСКОЙ  РЕЧИ

(Вопросы фразеологической стилистики / Сборник научных статей. – Самарканд, 1983. – С. 89–94.)

 

Последнее десятилетие в развитии отечественного языкознания отмечено успехами в области теории фразеологии и лексикографии, а также всё расширяющейся практикой издания филологических словарей разного типа, в том числе и фразеологических. Эти достижения способствовали становлению нового раздела науки о языке – фразеографии как науки о теории и практике составления фразеологических словарей разного типа.

 В начале 70-х годов на кафедре русского и общего языкознания Самаркандского государственного университета под руководством проф. Л.И. Ройзензона началась работа по составлению «Фразеологического словаря русской советской поэзии» (ФСРСП). Источником словаря явились произведения русских советских поэтов, изданные в 60-е годы (с 1960 по 1970 гг.). Выбор именно этого периода (несмотря на некоторую условность его границ) объясняется как лингвистическими, так и экстралингвистическими причинами. Прежде всего, это слабая изученность и, следовательно, актуальность проблемы «фразеология и поэзия». С другой стороны, 60-е годы явились яркой страницей в развитии советской поэзии: в эти годы в поэзию пришла большая группа талантливых поэтов, которые заявили о себе своими произведениями и публичными выступлениями, вызвавшими необычайный интерес к поэзии.

В основу картотеки[1] ФСРСП, начитывающей около 20 тысяч карточек (употреблений), легли произведения поэтов разного возраста и «ранга»: П. Антокольского, А. Ахматовой, М. Алигер, Б. Ахмадулиной, А. Барто, С. Баруздина, М. Борисовой, В. Бокова, В. Берестова, В. Бершадского, О. Берггольц, А. Брагина, Е. Винокурова, К. Ваншенкина, С. Васильева, Л. Васильевой, А. Вознесенского, Е. Евтушенко и др. Мыслилось, что только максимально полная и представительная выборка языкового материала даст возможность выявить наиболее характерные тенденции употребления фразеологии в поэтической речи. Отсюда вытекали следующие цели и задачи словаря:

1. Выявить и представить в обозримой форме ту часть фразеологического достояния современного русского языка, которая используется в поэтических текстах разных жанров. Уточнить содержание понятия «поэтическая фразеология» применительно к современному этапу развития русского литературного языка.

2. Показать способы включения в поэтическую ткань произведения фразеологических единиц общенародного языка, способы их структурно-семантических трансформаций и типологию этих процессов, обусловленных образно-эстетическим содержанием поэтического произведения.

Материалы картотеки показали, что в поэтической речи широко представлена фразеология различных семантико-грамматических и сти­­лис­­тических разрядов. Предварительные[2] наблюдения позволяют сделать вывод о преобладании разговорно-просторечной фразеологии над нейтральной и книжной. Это большой пласт еди­ниц, различных по структуре и степени семантической слитности компонентов: идиомы – бить баклуши, дойти до ручки, крутить шашни и др.; фразеологические сочетания (по классификации В.В. Виноградова – Н.М. Шанского), в составе которых имеются слова с фразеологически связанным значени­ем: безысходное горе, глухая полночь, глухая тоска, глухая боль, круглые сутки, круглая сирота, одержать победу, принимать решение и др. К разговорно-бытовой фразеоло­гии примыкают фольклорные единицы различных структурных типов, в том числе пословично-поговорочные выра­жения: горячая кровь, горючие слезы; сколько волка ни корми, он всё в лес смотрит; береги честь смолоду, а платье снову; близок локоть, да не укусишь и др. Значи­телен в поэтической речи также пласт нейтральной фразеологии, пред­ставленной единицами с временнóй, пространственной и количественной семантикой: от зари до зари, без лишних слов, разбросать по свету и др., а также устойчивыми глагольными сочетаниями: бросать взгляд, бросать упрёк и др. Книжная фразеология незначительна в количественном отношении. Это единицы различных генетических разрядов – библеизмы, мифологизмы, старославянизмы, изречения из литературных источников: добывать в поте лица, круги ада, глас вопиющего в пустыне, строить воздушные замки и др.

В процессе обработки поэтических текстов и формирования
слов­­­ника ФСРСП составители словаря постоянно сталкивались с труд­нос­тями разного рода: Как отграничить общеязыковую единицу от индивидуально-авторского новообразования? Является ли данное соче­тание слов регулярной парадигматической формой фразеологической
единицы или её вариантом – узуальным или авторским? Какой должна быть инвариантная форма фразеологической единицы и, следовательно, как свести все её разновидности к инварианту? и т.д. Указанные вопросы решались составителями словаря во многом на интуитивном уров­не, что, естественно, не исключало субъективизма в оценке языковых явлений.

Критерии отбора из поэтической речи фразеологических единиц основаны на предельно широком понимании объёма и границ фразеоло­гии. И тем не менее в процессе работы над словарём приходилось пе­ресматривать и уточнять некоторые теоретические вопросы, связанные с определением языкового статуса отдельных разрядов устойчивых словосочетаний, например, образ­ных сравнений, сочетаний существительных с эпитетами и др.

Поэтическая речь как одна из форм художественной речи характе­ризуется повышенной эмоциональностью и поэтому предрасполагает к использованию различных образных средств – метафоры в широком смысле, в том числе образных сравнений и эпитетов. И действительно, в стихотворных текстах встречается большое количество образных сравнений как общеязыкового характера (как полынь, как ветром сдуло, как в воду канул, как из ведра, как из пушки, как зеницу ока), так и индивидуально-авторских (как яблоко на ладони, как дух, как бог, как с братом брат, как собачонка, как сквозь слезы). К фразеологии следует отнести только первые, общеязыковые, сравнения, как устойчивые и общеупотребительные единицы. Индивидуально-авторские же образные сравнения, обладающие яркой эмоциональностью, оригинальной внутренней формой, остаются за пределами общенародной фразеологии.

Эпитеты разного типа также довольно частотный элемент поэтической речи. Эпитеты понимаются нами достаточно широко – как характеризующие определения [1]. К фразеологии, однако, можно отнести не всякие образно-характеризующие словосочетания, включающие в свой состав эпитеты-прилагательные, а только такие, которые являются устойчивыми и общеупотребительными. Это могут быть устойчивые номинативные словосочетания типа высотный дом, массовый читатель; сло­восочетания, включающие в свой состав слова с фразеологически свя­занным значением (крутой характер, крутое словцо, крутой подъём, крутая дорога, крутой язык); народно-поэтические эпитеты, имеющие ограниченную сочетаемость с определяемым словом (горячая кровь, горючие слезы).

Значительные трудности представляют определение фразеологического инварианта, особенно при наличии залоговых корреляций (разрывать на части – разрываться на части), разграничение семантических вариантов одной и той же единицы, а также фразеологизмов, в составе которых имеется общий компонент. Например, в текстах встретился ряд сочетаний: куда ни глянь, куда ни гляну, куда ни взглянь, куда ни глянешь, куда ни глянете, куда бы взгляда я ни кинул, куда ни кинешь взгляд, куда ни кинешь взор и др. Во «Фразеологическом словаре русского языка» под ред. А.И. Молоткова (далее – ФСРЯ) зафиксирована только одна единица – куда ни кинь глазом (взглядом). Часть вышеприведённых сочетаний является парадигматическими формами, часть вариантами одной и той же единицы, инвариантная форма которой может быть представлена в следующем виде – куда ни глянь (кинь глазом, взглядом, взором) [3]. Не решённым до сих пор в теории фразеологии остается вопрос о фразеологических конверсивах: считать ли их формой той фразеологической единицы, на основе которой они образованы, или самостоятельными дериватами. Ср.: воздушный замок < строить воздушные замки, разбитое сердце < разбить сердце, круженье головы < голова кружится и др. Как видно из приведённых выше примеров, определение языкового статуса образных и устойчивых оборотов в поэтических текстах связано со значительными трудностями как теоретического (неразработанность вопроса), так и практического (отсутствие фундаментального фразеологического словаря русского языка) характера.

Художественная речь является, как известно, феноменальной творческой лабораторией, в которой под рукой художника слова языковые единицы «преобразовываются и преображаются, получают дополнительные харак­теристики, обнаруживают «приращение смысла», расширение связей и взаимодействий, выступая в художественной речи как качественно новые единицы, реализуя свои эстетические потенции выразительности» [2, с. 60]. В поэтических текстах в изолированном виде фразеологизмы используются сравнительно редко. Обычно они тесно связаны с другими изобразительно-выразительными средствами, т.н. тропами и стилистическими фигурами, взаимодействуют с ними, «поддерживают» их, создавая объёмный худо­жественно-эстетический эффект.

В условиях художественно насыщенного поэтического текста фра­зеоло­­­гические единицы гораздо чаще, как нам представляется, чем слова, подвергаются различным трансформациям (семантическим и фор­­маль­ным), т.к. они, как «крупногабаритные блоки», сверхсловные единицы, «вынуждены» приспосабливаться к поэтической ткани (метрике, мело­дике, рифме и т.д.), адаптируясь к окружающим образным средствам. Применительно к задачам составления нашего словаря можно отвлечься от проблемы широкого взаимодействия тропов в поэтическом контексте и рассмотреть некоторые наиболее типичные для анализируемого периода способы преобразования фразеологических единиц без учёта их специфики в творчестве отдельных поэтов. Думается, что такой подход также правомерен, т.к. он позволяет проследить эволюцию типологии фразеологических преобразований в разные периоды “жизни” поэзии и может пролить свет на некоторые глобальные проблемы стилистики и теории литературного языка (взаимодействие функциональных стилей в разные периоды развития языка, основные тенденции развития литературного языка на определенном этапе и др.).

Значительное количество фразеологических единиц включается в поэтический текст без изменения их узуальной формы. Но даже в таких условиях значение фразеологической единицы может существенно изме­ниться. Изменения характера фразеологического окружения (семан­тического и грамматического) может сопровождаться расширением, даль­нейшим абстрагированием значения фразеологизма и, в конечном счёте, формиро­ва­нием нового семантического варианта. Сюда же примыкает т.н. буквализация, т.е. восстановление исходного значения словосочетания-прототипа, которое может наблюдаться в определенных контекстуальных условиях, например, при фразеологическом анжамбемане (перенесении отдельных компонентов фразеологизма с одной строки на другую).

 Материалы картотеки ФСРСП позволили выделить различные способы трансформации фразеологических единиц. Наиболее часто встречаются преобразования, связанные с лексическими субституциями: один из компонентов фразеологической единицы заменяется общеязыковым или окка­зиональным синонимом, тематически близким или контекстуально необхо­димым словом. Cp.: безысходное горе – безысходное лицо, без лишних слов – без длинных слов, от зари до зари – от зари до звёзд, разбиваться в лепёшку – разбиваться в блин, рубить сплеча – косить спле­ча, держать камень за пазухой – держать за пазухой войну и др. К преобразованиям на лексическом уровне можно отнести и т.н. количественную трансформацию – усечение одного или нескольких компонентов: без лишних слов – без слов, голова кругом идёт – голова кругом и др.

Часты преобразования фразеологических единиц и на грамматическом уровне: могут изменяться и морфологическая (в том числе и морфемная) структура одного или нескольких компонентов (ср.: разбирать по косточкам – разбирать по костям, сердце болит – сердечко болит), и синтаксический строй словосочетания. Частным случаем синтаксических преобразований является изменение привычного порядка слов в составе фразеологических единиц (инверсия): баклуши бить, век свой доживать и др.

Фразеологическая контаминация может быть квалифицирована как смешанный тип преобразования, т.к. она сопровождается изменением как лексического состава, так и грамматической структуры фразеологизмов. Простейшим случаем контаминации является соположение (часто в разной последовательности) двух фразеологических единиц, имеющих общий компонент: резнуть по сердцу + нож в сердце = резнуть по сердцу ножом, верить на слово + честное слово = верить на честное слово и др.

В поэтических текстах часты и такие сложные, многоярусные трансформации фразеологизмов, которые трудно подвести под какой-либо тип преобразований. Фразеологическая единица “растворяется” в тексте, на “поверхности” которого остаются отдельные элементы, которые сигнализируют об устойчивом обороте: Все те песни, похожие на ло­коть, который всё же нужно укусить (Н. Тихонов), Такой тип преоб­разований можно условно назвать фразеологической реминисценцией.

Намеченные выше типы преобразований фразеологизмов, несомненно, нуждаются в дальнейшем уточнении и характеристике, в частности, и в аспекте выполняемых ими эстетических, художественных функций.

Таковы наши предварительные наблюдения над использованием фразеологии в поэтической речи. Составителям ФСРСП предстоит закончить формирование словника словаря, разработать структуру словарной статьи, систему стилевых и эмоциональных помет и др.

Литература

1. Горбачевич К.С., Хабло К.П. Словарь эпитетов русского литературного языка. – Ленинград, 1979.

2. Поэт и слово. Опыт словаря / Под ред. В.П. Григорьева. – Москва: Наука, 1973. – С. 60.

 

 


[1] Картотека составлялась в течение ряда лет преподавателями кафедры русского и общего языкознания Сам.ГУ, а также слушателями спецкурсов и спецсеминаров по русской фразеологии под руководством преподавателей.

 

[2] Работа над словником ФСРСП еще не завершена, поэтому мы не имеем возможности указать статистические параметры характеризуемых языковых явлений.

 

[3] Способы подачи различных типов вариантов фразеологических единиц с помощью разных графических средств (скобок) заимствованы нами из “Фразеологического словаря русского языка” под ред. А.И. Молоткова (Москва, 1967).