4.  ПРОБЛЕМЫ  ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОЙ  ОНОМАСИОЛОГИИ

Ономасиологический аспект анализа фразеологической семантики представ­ляет «интересы» говорящего в актах вербальной коммуникации. Ономасиологию интересуют процессы формирования мыслительного содержания и его «отливки» в языковую форму. Будучи по конечным результатам семантическими, такие процессы по сути своей имеют логико-психологическую природу. Процессы первичного фразообразования (обра­­зования фразеологических единиц) и воспроизведения в речи уже существующих в языке фразеологических единиц предполагают ментальные усилия, направленные на извлечение из памяти языковых единиц. По мнению ученых, основной формой «упаковки» и хранения языковых единиц в памяти являются семантические и тематические поля, т. е. совокупность единиц, «покрывающих» определённый участок внеязыковой действительности. Вышесказанным определяется необходимость комплексного анализа семан­­тики фразеологических единиц в ономасиологическом и идеографи­чес­ком аспектах.

Ономасиологический подход к изучению семантики фразеологических единиц покрывает широкую предметную область, которая может быть названа фразеологической ономасиологией. Эта область исследования охватывает следующие проблемы: процессы синхронического фразообразования в семантическом и логико-психологическом аспектах; семантические основы фразеологической идиоматичности; воспроизводство в речи фра­зеологических единиц как ономасиологический акт и связанные с ним процессы трансформации семантики и формы фразеологизмов; объект фразеологической номинации [207] и др.

 

4.1.  ПРОЦЕССЫ  СИНХРОНИЧЕСКОГО  ФРАЗООБРАЗОВАНИЯ  (СЕМАНТИЧЕСКИЙ И  ЛОГИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ  АСПЕКТЫ)

Центром речевой коммуникации признается говорящий – творящий текст человек. Языковая компетенция говорящего предполагает прежде всего его способность создавать коммуникативные единицы разного объёма – высказывания-предложения и дискурсы. В процессе создания высказывания говорящий воспроизводит уже известные ему языковые единицы. Речепроизводство может сопровождаться необычным, переносным употреблением слов и свободных словосочетаний. Создание же абсолютно новых языковых единиц, по мнению исследователей, явление крайне редкое [103. с. 230].

При порождении речи у говорящего сначала формируется нерасчлененный смысл как представление ситуации, события в «лицах» – элементах объективной действительности, которые должны быть выражены в речи в их взаимосвязях. В семантике языка-речи такую внеязыковую ситуацию отражает пропозиция – семантическая структура, представляющая собой связь субъекта и предиката. Основная масса фразеологизмов-идиом формируется в недрах пропозиции в актах переносного употребления свободных словосочетаний – метафори­зации и метонимизации.

Процессы фразообразования могут быть рассмотрены как в синхро­ническом, так и в диахроническом аспектах. Синхронический аспект фра­зообразования связан с изучением семантических процессов, имеющих логико-психологическую природу: формирование идеального содержания, характерного именно для фразеологии, и его языковая объективация, которая реализуется как поиск адекватной для целей данного коммуникативного акта языковой формы, её «подгонка» к данному содержанию, сопровождающаяся различными структурно-семантическими трансформациями найденной язы­ковой единицы.

Диахроническое фразообразование рассматривает дальнейшую «жизнь» созданной в разовом коммуникативном акте языковой единицы: социаль­ную актуальность отлившегося во фразеологической форме идеального содер­жания, имеющую следствием частотность, многоразовость её употреб­ления первоначально в узкой стилевой сфере, а затем – в смежных и даже маргинальных стилевых зонах. Узуалыюсть, употребительность фра­зеологической единицы в многократных актах вербального общения предрасполагает к её различным семантическим модификациям (развитие значения, сопровождающееся его сужением, расширением, специализацией, формированием семантических вариантов и др.) и формальным трансфор­мациям (усечение, расширение формы на основе контаминации, варьирования разного типа и др.). При этом изменение плана выражения языкового знака, как правило, сопровождается изменением и плана содержания, понимаемого широко, – концептуального значения, сочетаемостных потенций, ассоциативно-семантического ореола, стилистической окраски и др.

Диахронический аспект фразообразования ярко демонстрирует систем­ную обусловленность фразеологической единицы, показывает «давление» язы­ко­вой системы по синтагматической (линейной) и парадигматической (вертикальной) осям, являющееся одним из главных внутренних регули­рующих механизмов «жизнедеятельности» языка.

Оба аспекта фразообразования не противостоят друг другу, а дополняют друг друга. Одноактным, разовым является не процесс образования фразеологической единицы, а ономасиологический акт, т.е. процесс «отливки» идеального содержания в языковую форму в актах речи. Фразообразовательный же процесс, т.е. формирование воспроизводимого узуального устойчивого сочетания слов, предполагает определённое время «апробации» носителями языка нового словосочетания, в течение которого оно «притирается» к существующей фразеологической системе и приоб­­ре­тает – или не приобретает – свойственные фразеологизму категориальные признаки. Однако чаще всего эти два процесса – обобщение результатов познавательной деятельности в виде концепта и закрепление результатов познания в языковой формой – протекают симультанно, и, в случае их удачного «сцепления», языковой знак сразу же принимается узусом.

Ономасиологическую природу имеют синхроническое фразообразование, а также воспроизведение, извлечение из памяти фразеологизмов в пов­торяющихся актах коммуникации (в синхронии). Акт воспроизведения фразеологизма, повторяя в определенной степени те ментальные процессы, которые имели место при первичной фразеологической объективации, может одновременно служить её познавательной моделью. Однако в отличие от фразеологической объективации воспроизведение в речи фразеологизмов носит преимущественно условнорефлекторный характер: «сцепление» мыс­­ли­тельного содержания и языковой формы в повторяющихся актах коммуни­кации доведено до речевого автоматизма.

Фразеологизация, понимаемая как диахронический процесс приобретения словесным комплексом устойчивости, целостности значения и узуальности, как длительный процесс его вхождения в лексико-фразеологическую систему языка (см. выше о «давлении» системы) и закрепления на осях синтагматики и парадигматики, относится к сфере интересов исторической фразеологии, а также исторической лексикологии и грамматики.

С точки зрения целей и задач данного исследования в этом раз­деле работы нас будут интересовать вопросы ономасиологической интер­претации фразообразования и воспроизведения в речи готовых единиц, рассматриваемых в синхронии.

Характеристика процессов фразообразования в ономасиологическом аспекте – выявление специфики обозначения объектов познания и выражения понятий фразеологическими средствами языка – необходимо предполагает анализ фразеологических единиц в логико-семантическом аспекте. Ономасиологический анализ фразеологического значения учитывает 1) взаимодействие значений компонентов свободного словосочетания – генетической основы фразеологизма и 2) соотношение значения свободного словосочетания и порождённой на его основе фразеологической единицы.

В научной литературе имеет хождение упрощённое понимание семантики свободного словосочетания как суммы значений его компонентов. Однако последние исследования в области семантики показывают несостоятельность подобного мнения. Семантическая сочетаемость слов сопровождается различного рода изменениями их семантической структуры: возникновением новых сем, наложением, погашением сем и др. [49; 177]. Несомненно, такие семантические процессы есть отражение глубинных процессов взаимодействия понятий [1]. Слово в составе словосочетания выражает понятие, а словосочетание в целом выражает отношение понятий, которое в таком же смысле выступает единым (но не одним) понятием, в каком словосочетание функционирует как единая группа. (См.: [177, с. 13].). Такое сложное понятие есть не сумма, а взаимодействие понятий, выражаемых словами в составе словосочетания [2].

Содержание основной массы фразеологических единиц генетически восходит к наглядно-чувственному сопоставлению характеризуемых реалий с уже познанными предметами объективной действительности и их отношениями. Корни семантики фразеологических единиц следует искать в когнитивных процессах: в условиях непосредственного, эмоционально насыщенного речевого общения возникает необходимость оперативно и с минимальной затратой речевых усилий назвать какую-либо реалию и одновременно выразить свое отношение к ней. Именно в этих условиях говорящий обращается к хорошо познанным предметам и явлениям действительности и через их образы-представления называет и характери­зует новое, непознанное. Этот наглядно-чувственный элемент сравнения ложится в основу значения фразеологической единицы и обусловливает особую эмоционально-экспрессивную окраску всей единицы. Семантика значительного числа идиом (кроме фразеологических сращений, как единиц со стёршейся внутренней формой) строится на взаимодействии чувственного и абстрактного; наглядно-чувственное представление, мотивирующее фра­зеологическое значение, может актуализироваться в актах коммуникации в качестве его пресуппозиции.

Общее фразеологическое значение формируется на основе различных типов переноса значения свободного словосочетания, которые представляют собой результат сложного движения, сталкивания и переплетения различных ассоциаций. Наиболее продуктивным способом переноса является, по нашим наблюдениям, метафорический перенос, который имеет разные основания: сходство формы, функций, сложных впечатлений, порождённых воздействием предметов на говорящего (иначе – структура оценки), и др. Основная масса фразеологизмов образуется на основе переноса по сходству структуры оценки: каша во рту, мокрая курица, путеводная нить, брать за горло, выносить сор из избы, под занавес и др. Метафора-гипербола (или литота) лежит в основе фразеологического значения таких сочетаний, как до конца ногтей, до мозга костей, в три ручья, по уши, с головы до ног, на носу, под боком и др. Особенностью значения таких фразеологизмов является трансформация элемента сравнения, которое имплицитно присутствует в их содержании, в элемент усиления, интенсивности признака.

Реже, по нашим наблюдениям, фразообразование осуществляется на основе метонимии. Здесь выделяется большая группа фразеологических единиц, называющих различные жесты, мимику, телодвижения, которые являются типичными формами проявлений определенных эмоциональных состояний или ритуальных действий: скалить зубы, чесать затылок, скрежетать зубами, разевать рот, рвать на себе волосы, посыпать голову пеплом и др. Семантическое обновление общего значения свободного словосочетания, приводящее к становлению фразеологической единицы, может базироваться на переплетении различных ассоциаций. Например, без ума (влюбиться) – метафора по сходству структуры оценки и вместе с тем гиперболизация приз­нака; дырявая голова – синекдоха и метафора по сходству общего впечатления, производимого предметом на говорящего, и др.

Если «на входе» процесса фразообразования, как видно из примеров, мы имеем единое сложное понятие, то «на выходе» – тоже единое понятие, но более высокой степени абстракции и обобщения. Здесь имеет место сужение содержания понятия при расширении его объёма, что проявляется в практической приложимости фразеологической единицы к более широкому классу денотатов. Например: плыть по течению – ‘действовать, поступать так, как вынуждают обстоятельства’ (применительно ко всем сферам и видам человеческой деятельности); белая ворона – ‘человек, резко выделяющийся чем-либо’ (независимо от его профессионального и / или социального положения) и др.

Образование фразеологических единиц на основе переносного упот­ребления свободного словосочетания на логическом уровне может быть интерпретировано как абстракция отождествления, т.е. операция отвлечения от несходных, различающихся признаков предметов и одновременного выделения тождественных свойств. В результате такого отвлечения, которое лежит в основе процесса обобщения, образуется новое более общее понятие [61, с. 24 и след.]. Образованное таким путем понятие (выражаемое фразеологической единицей) находится с предыдущим понятием (выра­жаемым свободным словосочетанием) в отношениях взаимосвязи: здесь имеет место пересечение понятий.

Процессы синхронического фразообразования богато иллюстрируются языковым материалом, зафиксированным в словарях-справочниках, отра­жающих новообразования 60–70-х годов: НСЗ–71, НСЗ–84, СМ–77, СМ–78, СМ–79, СМ–80. Общее количество сверхсловных наименований в них достигает 1000 единиц, в том числе – около 300 идиом. Представленный в справочниках фразеологический материал позволяет судить об активных на современном этапе процессах идиомообразования, о некоторых тенденциях в развитии семантической структуры слов-компонентов фразеологизмов, о фразообразовательных потенциях отдельных слов и др.

Основная масса идиом образована традиционным для русского фра­зообразования способом – на основе метафорического употребления свободных словосочетаний бытового или терминологического характера. Основанием метафорического переноса является, как правило, сходство общего впечатления, производимого воздействием предмета на говорящего. В количественном отношении преобладают глагольные фразеологизмы, на втором месте – субстантивные; количество адъективных и адвербиальных единиц незначительно.

В отдельных случаях семантизация фразеологических единиц, пред­лагаемая в указанных словарях, представляется нам некорректной: иногда она осуществляется по семантической формуле, не соотносительной с категориально-грамматической семантикой фразеологизма; в других случаях некорректность семантизации обусловлена неверной реконструкцией инва­рианта единицы и др. Так, глагольный фразеологизм пахнуть нафталином зафиксирован в словаре в одной из своих регулярных парадигматических форм – пахнущий нафталином – и соответственно ошибочно семантизирован как адъективная единица – ‘давно всем известный’ [СМ–79, с. 152]. Субстантивная фразеологическая единица направление главного удара неверно толкуется как адвербиальная – ‘там, где решается •что-л.’ [СМ–79, с. 151]. Некоторые фразеологизмы семантизируются по формуле «о чем-либо», которая не коррелирует с категориально-грамматическим статусом единицы и воспринимается как семантический диссонанс: бери да клади ‘о легкой, не связанной с умственными усилиями работе’ [СМ–78, с. 41]; работать в один (на общий) котел ‘о системе оплаты рабочего в соответствии с конечным общим результатом труда бригады, звена’ [СМ–78, с. 103]. Последняя единица к тому же зафиксирована в заголовке словарной статьи не в инвариантной форме: инвариантом ее является сочетание в один (на общий) котел. Лексема работать реализует в данном фразеологическом микроконтексте своё основное свободное значение и, следовательно, не является компонентом этого фразеологизма. Сказанное хорошо иллюстрируется приведёнными там же примерами. (См. также: [209, с. 83]).

Большая часть новых глагольных фразеологических единиц с метафорическим значением сформировалась на основе переноса по сходству общего впечатления, произведённого называемыми действиями и состояниями на говорящего: мух ловить ‘тратить время зря’ [СМ–79, с. 148], пустить под откос ‘вызвать провал чего-л.’ [СМ–79, с. 212], брать метлу в руки ‘выполнять конкретную работу по устранению недостатков’ [СМ–78, с. 41], промывать мозги ‘воздействовать на психику людей специальными медицинскими препаратами с целью идеологической обработки’ [СМ–77, с. 117], довести до ума ‘привести в удовлетворительное состояние’ [НСЗ–84, с. 741], катить бочку на кого ‘несправедливо обвинять кого-л., жаловаться’ [НСЗ–84, с. 103] и др.

Субстантивные фразеологические единицы также формируются преиму­щественно на основе метафорического переноса по сходству общего впечатления, произведённого данным предметом на говорящего: звуковой барьер ‘сопротивление, преграда, помеха’ [СМ–78, с. 83]; новое дыхание ‘повышение активности, оживление’ [СМ–77, с. 49]; мозговая атака ‘целеустремленное, активное обдумывание, обсуждение какого-либо вопроса’ [СМ–78, с. 126]; спасательный круг ‘то, что служит средством спасения, помогает избавиться от чего-л.’ [СМ–79, с. 121]; разведка боем ‘попытка выяснить что-л. в результате непосредственных действий’ [НСЗ–84, с. 606] и др. См. также наречные и адъективные фразеологизмы с метафорическим значением: при любой погоде ‘в любых условиях, всегда’ [СМ–77, с. 105]; в упряжке (работать)’ совместно, в комплексе с чем-л.’ [СМ–78, с. 233]; за кадром ‘вне, за пределами непосредственного изображения в фильме’ [НСЗ–71, с. 197]; на грани фола ‘очень рискованно, подвергаясь опасности быть наказанным’ [СМ–79, с. 284]; серийного производства ‘такой, как все, стандартный’ [СМ–79, с. 238)]; штучной работы ‘непохожий на других, не такой, как все’ [СМ–79, с. 299]; остановят только танки кого-л. ‘упрямый, стремящийся выполнить намеченное’ [СМ–79, с. 263] и др.

Фразеологические единицы, сформированные на основе метонимического переноса значения свободных словосочетаний, в рецензируемых словарях, по нашим наблюдениям, не столь многочисленны. Основания метонимического переноса различны: а) связь между предметом (в широком смысле) и его обязательным или факультативным признаком: от нуля до крыши ‘от производства работ нулевого цикла до полного завершения строительства’ [СМ–79, с. 165]; до ленточки ‘до конца, до завершения строительства’ [СМ–78, с. 109]; с колёс ‘сразу после передвижения, перевозки, доставки’ [НСЗ–71, с. 226] и др.; б) связь между человеком и свойственной ему профессиональной формой, деталью одежды (разновидность синекдохи – перенос с части на целое): кожаные куртки ‘фашистствующая молодежь в Дании’ [СМ–78, с. 96]; зелёные береты ‘особые части и подразделения в вооружённых силах США – коммандос’ [НСЗ–84, с. 77]; белые воротнички ‘лица наемного труда, занимающиеся умственной работой’ [НСЗ–84, с. 140] и др.; в) причинно-следственные связи между денотатами: бить сапоги ‘усиленно заниматься маршировкой’ [СМ–79, с. 39]; лапти сушить ‘быть в простое, не работать’ [СМ–78, с. 107] и др.; г) связь между действием и его типичным проявлением: дать на лапу ‘дать взятку, приплатить’ [НСЗ–71, с. 252]; наматывать на гусеницы ‘работать какое-то время на гусеничном тракторе’ [СМ–80, с. 59] и др.

 В отдельных случаях фразеологическое значение сформировалось на основе переплетения разных ассоциаций по сходству и по смежности. Так, реконструкция внутренней формы новообразования мохнатая лапа ‘тот, кто оказывает протекцию’ [СМ–80, с. 104] обнаруживает ментальные операции, протекавшие симультанно на негативно окрашенном эмоционально-оценочном фоне: слово рука в метонимически переносном значении ‘человек, который имеет власть, влияние, может оказать покровительство, содействие кому-л.’ [СРЯ, III, с. 737] «вызвало» на основе ассоциации по сходству слово лапа, в ассоциативном поле которого было «выловлено» слово мохнатая, эксплицировавшее сему ‘высокая степень признака’.

Фразеологические заимствования-кальки обнаруживают те же логико-семантические и психологические механизмы фразообразования, которые в связи с этим могут быть квалифицированы в качестве языковых универсалий. Например, на базе ассоциаций по сходству сформировались значения фразеологических единиц вставные челюсти ‘дома массовой застройки в Англии’ [СМ–78, с. 244], жирный кот ‘в современной Америке – богач, обладающий многомиллионными капиталами’ [НСЗ–84, с. 215–216] и др. Ассоциациями по смежности порождены значения фразеологизмов семейная корзина ‘минимум продуктов питания, необходимых для содержания семьи (в Чили)’ [СМ–78, с. 101], белые воротнички, синие воротнички, зелёные береты (дефиниции см. выше) и др.

Представленная в словарях неологизмов окказиональная, индивидуально-авторская фразеология (она подается, как правило, в угловых скобках) является наиболее репрезентативной иллюстрацией тех глубинных логико-семантических процессов, на которых базируется синхроническое фразообразование. Здесь наблюдаются те же тенденции, что были отмечены выше в сфере узуальной фразеологии. Основная масса фразеологических окказионализмов сформировалась в разовых ономасиологических актах на основе ассоциаций по сходству и, следовательно, имеет метафорическое значение: Что предприняли жители Дибривки для того, чтобы вывести родное село «на большак» ...? [СМ–79, с. 40]; Машины Павловского автобус­ного завода «теряют в весе». Для их изготовления всё больше применяется деталей не из металла, а из различных заменителей [СМ–78, с. 47].

Метонимически переносные значения новых индивидуально-авторских фразеологизмов, основанные на ассоциациях по смежности, встречаются реже: Сколько ещё бетона осталось, а он монтажников балует, носит в левом кармане. Насчет «балует» – это как посмотреть; а что касается «левого кармана», близости к сердцу, так это верно [СМ–77, с. 67]. Мы сейчас имеем такие автомобили, половина из которых постоянно вынуждена стоять «под забором», т.е. ремонтироваться [СМ–79, с. 86] и др. Комплексно-переносные значения, сформировавшиеся на основе ассоциаций по сходству и по смежности, имеют фразеологические окказионализмы дырявая душа, вальс этикеток и др.: Попадались, конечно, и недобросовестные работники, руководители, которые «закисли», люди с «дырявыми душами»... [СМ–78, с. 76]; «Вальс этикеток» во Франции этим летом ускорил темп. В июле проездной билет в метро стал дороже на 20 процентов [СМ–79, с. 45].

Как видно из приведённых выше примеров, образование идиом разных разрядов и групп – как исконно русских, так и заимствованных, как узуальных, так и окказиональных – обнаруживает характерные тенденции содержательного порядка: 1) основная масса фразеологизмов на сегодняшнем этапе развития русского языка формируется на основе ассоциаций по сходству (фразеологизмы с метафорическим значением), на втором месте находятся фразеологизмы с метонимическим значением; 2) в количественном отношении глагольные фразеологические единицы преобладают над единицами других семантико-грамматических разрядов. Представляется, что первая тенденция иллюстрирует универсальные логико-семантические механизмы формирования идиом в синхронии – на базе ассоциаций по сходству и по смежности.

Содержательную информацию к размышлению относительно логико-психологических и семантических механизмов порождения в речи фразеологических единиц дают последние открытия в области нормальной физиологии и патологии мозга. В этой связи особый интерес представляют исследования, связанные с образной памятью и с функциональной асимметрией мозга [74; 59; 37].

В современной физиологии существуют две гипотезы формирования образной памяти. Согласно первой, в процессе эволюции у живых существ вырабатываются два разных механизма памяти – психонервная деятельность, позволяющая действовать в мгновенно изменяющихся условиях, которая направляется образами, и условный рефлекс, имеющий повторяемостную основу [Бериташвили И.С., Хананашвили М.М.]. Согласно второй гипотезе, образная память также имеет в своей основе условнорефлекторный механизм, но разового становления, скорректированный доминантной установкой в условиях эмоционального напряжения, стресса [149].

По мнению учёных, житейские, практические знания хранятся в памяти человека в виде образных фрагментов пережитого прошлого [80, с. 4–5] [3]. Именно представления житейского характера образуют внутреннюю форму основной массы исконно русских идиом: выносить сор из избы, мокрая курица, стреляный воробей, как кошка с собакой, до последней нитки (промокнуть), рожки да ножки, кожа да кости и др.

Согласно теории функциональной асимметрии человеческого мозга, распределение функций между полушариями мозга осуществляется сле­дующим образом: правое полушарие ведает образным мышлением, образными представлениями, связанными с распознаванием сложных зрительных образов, левое отвечает за логическое мышление и речь. Одно из самых удивительных последних открытий в нейрофизиологии – это установление эмоциональной специализации мозга: поражение правого полушария вызывает неадекватные эмоциональные реакции больного не только на свое состояние, но и на эмоциональное состояние собеседника [59, с. 234–235].

Есть основания предполагать, что образованием идиом ведает правое, «образное» полушарие мозга [74], которое поставляет говорящему образы-представления, накопленные им в процессах практической и познавательной деятельности. Воспроизведение в памяти представлений происходит, по всей вероятности, преимущественно в условиях эмоционального дискомфорта. Последнее косвенно подкрепляется полученными нами данными о количественном преобладании фразеологизмов с отрицательной коннотацией над фразеологизмами с положительной эмоциональной окраской (в соотношении 3:1). Актуализированные таким образом представления передаются в левое полушарие мозга, которое «облекает» их в вербальную форму [4].

В работах психиатров встречаются интересные свидетельства, касающиеся изменения речи людей в состоянии высокого эмоционального напряжения, вызванного характером труда (например, операторы), либо связанного с природными и социальными катаклизмами. Так, отмечены рост частоты встречаемости в тексте устойчивых словосочетаний, эмоциональных слов, увеличение доли синтагматических ассоциаций и др. [158; 159]. Думается, эти свидетельства, а также результаты исследования феномена образной памяти проливают дополнительный свет на логико-психологические механизмы порождения и употребления в речи фразеологизмов, как эмоционально насыщенных, экспрессивных единиц, обладающих высокой степенью суггестивности, аккумулирующих ресурсы образной памяти, призванной управлять психонервной деятельностью человека.

Думается, вышесказанное позволяет более аргументированно квалифицировать фразеологические единицы (идиомы) в качестве содержательных логико-языковых универсалий.

 

4.2.  ВОСПРОИЗВОДСТВО  ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ  ЕДИНИЦ  В  РЕЧИ  КАК ОНОМАСИОЛОГИЧЕСКИЙ  АКТ

На ранних этапах развития отечественной фразеологии, когда в дискуссиях рождались и апробировались основные понятия фразеологии, дискутировался также вопрос о дифференциальных признаках фразеологической единицы, в числе которых на первое место выдвигался признак воспроизводимости. Воспроизводимость понималась и по традиции понимается по сей день как способность фразеологизмов извлекаться из памяти в готовом виде, а не создаваться в процессе речетворчества. Предлагая свое понимание категории фразеологической воспроизводимости как воссоздаваемости готовых единиц, Л.И. Ройзензон резко критиковал тех учёных, которые отстаивали иную – психологическую или психолингвистическую – природу категории воспроизводимости [142, с. 103–104].

Думается, что сегодня уже невозможно адекватно интерпретировать категорию воспроизводимости, оставаясь на почве только лингвистики. Процессы воспроизведения готовой фразеологической единицы, т.е. мен­тальные процессы, связанные с вспоминанием уже известной единицы, необходимо рассматривать в широком коммуникативном контексте – как ономасиологические акты, имеющие логико-психологические основания, а именно – как формирование идеального содержания, сопровождающееся поиском узуально закрепленной за ним языковой формы и завершающееся «сцеплением» этого содержания с искомой формой.

Сочувственно цитируя высказывание психолога о том, что «слова не хранятся в памяти как слова, но как комплексы признаков» и что, «когда слова используются, они не репродуцируются, а скорее реконструируются из составляющих эти слова признаков», Е.С. Кубрякова относит эти поло­же­ния прежде всего к производным словам [93, с. 44]. Думается, что способность реконструироваться в процессе актуализации из сос­тавляющих признаков свойственна не только производным словам, но и непроизводным, а также фразеологическим единицам. Фразеологизмы, как несколькословные комплексы, «крупногабаритные агрегаты», требуют больших ментальных усилий для их извлечения из памяти. Воспроизведение фразеологических единиц в речи может базироваться на разных ментальных операциях – собственно воспроизведении и припоминании. Собственно воспроизведение – это воссоздание в памяти материала без опоры на восприятие. Такое воспроизведение является базой основной массы актуализаций фразеологизмов – извлечения их из памяти и включения в речь. Ментальный феномен, обозначаемый с помощью фразеологизмов вертеться в голове, вертеться на языке (на кончике языка), относящийся к лексическим и фразеологическим единицам, представляет другую психическую опера­цию – припоминание, т. е. такое воспроизведение, при котором в данный момент нет возможности вспомнить нужное, но есть уверенность, что оно запомнено [126, с. 228]. Припоминание требует волевого усилия и обращения к ассоциированию.

В процессах и собственно вспоминания, и припоминания лексических и фразеологических единиц на «поверхности» памяти как бы проступают их отдельные признаки – структурные (характерные звуки и звуковые сцепления, формообразовательная, словообразовательная или синтаксическая модель и др.) и содержательные (отдельные семы, ассоциативное поле языковой единицы и др.). При этом ментальные усилия обращены как на поиск уже знакомой формы, так и на воспроизведение содержания единицы. Ищущая мысль обращается прежде всего к понятийным или тематическим полям, как одной из форм хранения в памяти знаний: говорящий «перебирает» эквиваленты искомой языковой единицы или её лексические солидарности (по Э. Косериу), Одновременно идут поиски в области формы. Все ментальные процессы осуществляются в целом на широкой ассоциативной платформе. Таким образом, психические процессы воспроизведения в памяти и актуализации в речи нужной в конкретной коммуникативной ситуации языковой единицы оперируют на уровне языковой системы на материале совокупного ассоциативно-смыслового ореола искомой единицы.

Именно так понимаемая воспроизводимость фразеологической единицы, как её реконструкция по некоторым формальным и содержательным признакам, лежит в основе разных типов структурно-семантических преобразований фразеологизмов, осуществляемых в актах речетворчества. Вариантность является таким признаком фразеологических единиц, который не исключает, а наоборот, подкрепляет их категориальный признак – устойчивость. «Подлинная сущность устойчивых словесных комплексов фразеологического типа обнаруживается в вариативности их конституентов в тексте» [190, с. 186]. См. также [95; 96; 66].

Процессы актуализации фразеологизмов сопровождаются «подгонкой» их семантики и структуры к содержанию и форме контекстно и ситуативно обусловленного высказывания. Прагматический «произвол» говорящего может обнаружить себя и при сохранении внешней формы фразеологизмов, и особенно при её разрушении. Простейший случай «произвола» говорящего имеет место при использовании готового фразеологизма в нетипичных для него контекстуальных условиях. Изменение характера фразеологического окружения (семантического и грамматического) может сопровождаться расширением, дальнейшим абстрагированием значения фразеологизма и, в конечном счёте, формированием его нового семантического варианта. Переносное использование фразеологического значения, как правило, детерминировано ассоциациями по сходству: Фонари явно с чужого плеча, не вяжутся они со старым, милым Арбатом [ЛГ, 1 янв. 1986]. Вот они пусть бы и отвечали читателям: почему мы спохватываемся иногда лишь «после третьих петухов»... [ЛГ, 19 марта 1986].

Лексическое варьирование фразеологической единицы, основанное на субституции одного из компонентов тематически или по смыслу близким словом, осуществляется говорящим как сознательно, под «давлением» коммуникативной ситуации, так и неосознанно, автоматически – на базе ассоциаций по сходству или по смежности. Ср.: держать камень за пазухой – держать войны за пазухой, без лишних слов – без длинных слов, глас вопиющего в пустыне – вопль вопиющего в пустыне и др.: Я понимаю, что эти разговоры порою напоминают вопль вопиющего в пустыне [ЛГ, 7 марта 1984].

Логико-ассоциативные операции лежат в основе формирования таких фразеологических вариантов, когда лексический субститут извлекается из дефиниции и «перебрасывается» в состав данного фразеологизма (проявление ассоциации по связи). Такая ментально-языковая операция осуществляется, как правило, неосознанно. Например, на основе переносно-метафорического употребления спортивного термина второе дыхание в 60-е годы образовалась соответствующая по форме фразеологическая единица со значением ‘новые силы, прилив энергии, бодрости после периода усталости, апатии, неудач’ [НСЗ–71, с. 166]. А СМ–77 зафиксировал единицу новое дыхание со значением ‘повышение активности, оживление’ [СМ–77, с. 49], которую можно рассматривать как производную от первой, образованную в результате замещения слова второе словом новое, извлеченным из дефиниции производящей единицы – второе дыхание.

Яркой иллюстрацией глубинных ментально-ассоциативных процессов являются многочисленные примеры фразеологических контаминаций, основная масса которых формируется непроизвольно, без сознательной коммуникативной установки говорящего на определенный прагматический результат. Простейший случай контаминации – соположение двух фра­зеологизмов, имеющих общий компонент и часто смежных или близких по значению: резнуть по сердцу + нож в сердце = резнуть по сердцу ножом, бросать упрёк + бросать слова на ветер = бросать упрёки на ветер, брать с бою + брать на абордаж = брать с бою на абордаж и др. Контаминация может сопровождаться выкидкой одного или нескольких компонентов из состава сопрягающихся фразеологических единиц: божий свет + коптить небо = коптить божий свет, совать палки в колеса + последняя спица в колеснице = совать палки в колесницу и др.

Контаминация фразеологических единиц может иметь результатом не только лексическую диэрезу, но одновременно и приращение нового компонента, относящегося к ассоциативно-смысловому или тематическому полю фразеологизма в целом или его отдельного компонента. Например, очень сложны внешняя и внутренняя формы авторских фразеологизмов прятать голову в кусты и стpayсовы кусты, которые образованы на основе сравнения как страус, который прячет голову в песок и узуальных фразеологических единиц смотреть в кусты, ‘стремиться увильнуть от дела, от ответственности’ [187, с. 439] и в кусты ‘подальше от ответственности, от непосредственного участия в деле (уходить, прятаться и т. п.)’ [187, с. 219]. Ср.: ... Их же оппоненты, твердящие о «порче нравов», могут и впрямь показаться страусами, прячущими голову в песок [ЛГ, 29 янв. 1986]. Те или иные хотят не видеть этой сложности, спрятать от нее голову в кусты [ЛГ, 7 марта 1986]. ... Но от сложности жизни и от сложности духовных проблем нам всё равно никуда не деться, даже с помощью бегства и страусовых кустов [ЛГ, 7 марта 1986].

Особый интерес для теории первичного и вторичного фразообразования представляют такие трансформации фразеологизмов в речи, в результате которых формируются соотносительные по значению, отчасти совпадающие по форме, но различающиеся в грамматическом отношении (по соотнесенности с частями речи) фразеологические единицы узуального характера. Основная часть таких единиц пополняет собой разряд предикативов. Предикативные фразеологизмы образуются на основе глагольных в результате усечения глагольного компонента: садиться на любимого конька – любимый конек, разводить турусы на колёсах – турусы на колёсах, играть на руку – на руку, дать путёвку в жизнь – путёвка в жизнь, прижать к ногтю – к ногтю, строить на песке – на песке и др. Предложно-именной оборот, принимая на себя функцию предикации, тем самым получает иное грамматическое значение. В этом случае, надо полагать, образуются самостоятельные фразеологические единицы. Критерием их особого статуса является не только их семантическое обновление, но и иной грамматический статус, иная синтаксическая специализация.

Приведённый выше фразеологический материал, иллюстрирующий разные типы и способы структурно-семантических трансформаций идиом в актах речепроизводства, показывает тесную связь процессов первичного и вторичного идиомообразования, общность логико-психологических и семантических механизмов порождения и актуализации фразеологических единиц.

В данном разделе работы намечен тот круг вопросов, который представ­ляет особый аспект анализа семантики фразеологизмов – фразеологическую ономасиологию. Сделана попытка рассмотреть вопросы синхронического фразообразования и актуализации в речи идиом не только в парадигме лингвистических категорий, но и с привлечением некоторых понятий логики и психологии.

 

 

 


[1] По мнению У. Вейнрейха, десигнат свободного словосочетания представляет собой либо логическое произведение («соединение») десигнатов его слов-компонентов, либо «вставление». Кроме того, он рекомендует учитывать эффекты, возникающие вследствие комбинирования физически «несовместимых» денотатов [38, с. 189 и след.].

 

[2] В логике отмечается пять основных отношений между понятиями: равнозначность, внеположность или исключение, контрадикторность, подчинение или включение, перекрещивание или пересечение [62, с. 54 и след.].

 

[3] См. понятие о фрейме – структуре данных для представления стереотипной ситуации – как способе обработки, систематизации и хранения «знаний о мире» [105; 71; 1; 20].

 

[4] Специализацию полушарий мозга не следует переоценивать. Правое полушарие, по мнению специалистов, имеет зачаточные языковые способности [59, с. 233].