НА ПЕРЕКРЕСТЬЕ КУЛЬТУР ВОСТОКА И ЗАПАДА: ФЕНОМЕН ДЖЕНГИЗА ДАГДЖИ

(Русская словесность в мировом культурном контексте / Материалы международного конгресса (Москва, 14–19 дек. 2005). – Москва, 2005. – С. 82–84).

Дженгиз Дагджи – знаковая фигура в культурной парадигме современного Крыма: сама История избрала его для выполнения особой миссии – миссии сближения культур Востока и Запада: Крыма – Украины – Турции – России – Польши – Англии. Сам Дженгиз Дагджи, возможно, догадывается об этом, однако сегодня его творчество в России, Польше и Англии неизвестно.

Дженгиз Дагджи, известный писатель крымскотатарского зарубежья, родился 9 марта 1920 г. в Крыму, в поселке Гурзуф, что приютился у правого бока легендарной горы Аю-Даг (Медведь-гора). Среднюю школу окончил в Симферополе, поступил на исторический факультет Крымского государственного педагогического института. В конце 1940 г. был призван в армию, затем – Вторая мировая война, плен, концентрационные лагеря, жизнь на чужбине (с 1946 г. по сей день – в Лондоне).

Творческий путь писателя начался до войны. Первые стихи, очерки, репортажи на крымскотатарском языке печатались в газетах и журналах довоенного Крыма. Однако как писатель-прозаик, автор эпических полотен разного жанра (повести, романы, дневники-воспоминания и др.), он состоялся за рубежом. Основные темы его творчества – довоенный Крым, война, жизнь на чужбине.

Перу писателя принадлежит около тридцати прозаических произведений, большая часть которых исполнена в жанре романа: Korkunc Yillar (“Страшные годы”), Yurdunu Kaybeden Adam («Человек, потерявший родину”), Onlar da insandı (“Они тоже были людьми”), Badem Dalına Asılı Bebekler (“Куклы, висящие на ветке миндаля”), Ьşьyen Sokak (“Мерзнущая улица”), Anneme Mektuplar (“Письма к матери”), Biz Beraber Geзtik Bu Yolu (“Мы вместе прошли этот путь”) и др. Три романа тематические не связаны с Крымом: Genз Temuзin (“Юный Темучин”), Benim Kibi Biri (“Один из тех, как я”), Цlьm ve Korku Gьnleri (“Дни смерти и страха”). Первый роман (“Страшные годы”) Дженгиз Дагджи начал писать во время войны на крымскотатарском языке, однако позже сам перевёл его на турецкий язык. В дальнейшем писал только на турецком языке: путь к крымскотатарскому читателю в те годы для него был закрыт.

Заметное место в творчестве писателя занимают пять книг дневников-воспоминаний Yansılar (“Отражения”), которые писались им с марта 1985 по декабрь 1992 года, но охватывают события почти вековой протяжённости. Это бесценный художественный и одновременно исторический документ, в котором отразились факты биографии писателя, портреты исторических деятелей, феномены культуры, политические события того времени (например, перестройка в СССР, референдум 1992 года в Крыму и др.).

Связь с Крымом у Дженгиза Дагджи наиболее тесная и многоплановая, что иллюстрируется тематикой, системой образов-персонажей и языком его произведений. Духовная и творческая установка писателя выражена в словах: «Вообще я родился вместе с Крымом, с Крымом и умру; и жить буду только с Крымом» [10, с. 203]. «Основной темой моего творчества вот уже пятьдесят лет является Крым» [10, с. 29]. Сами названия его романов прямо или косвенно подтверждают вышесказанное: «Человек, потерявший родину», «Эта земля была нашей», «Они тоже были людьми» и др.

Персонажи его произведений – это вымышленные образы или реальные люди с каноническими мусульманскими именами арабского или – реже – персидского происхождения, относящиеся к разным социальным группам крымскотатарского общества: крестьяне (женщины – Айше, Эсма, Урие, Эмине, Земине, мужчины – Бекир, Энвер, Сеид-Али, Ремзи, Асан, Алим, Сулейман и др.), интеллигенция (Джавтобели, Эшреф Шемьи-заде, Шамиль Алядин) и др.

Крымскотатарский язык в произведениях Дженгиза Дагджи не дан в прямом наблюдении – он отражен в зеркале современного турецкого языка. Однако пристальный взгляд исследователя обнаруживает в них специфические для крымскотатарского языка лексико-фразеологические и стилистические категории. Прежде всего, это номинации реалий, характерных для быта крымских татар описываемого времени. Это обширный пласт онимов: антропонимов, зоонимов, макро- и микротопонимов, уже исчезнувших с карты Крыма и уходящих из памяти людей. Это и фразеологические единицы разного рода: идиомы, пословицы, поговорки, присказки и т.п., в которых отразилась «картина мира» крымских татар – их миропонимание, ценностные ориентиры, религиозные постулаты, суеверия, особенности психического склада. Это характерные для крымскотатарского языка приёмы речевой изобразительности: сравнения, метафоры, эпитеты, олицетворения, во внутренней форме которых отражены крымские и крымскотатарские реалии. По свидетельству самого писателя, он «сплетал жизнь героев романа («Письма к матери». – А.Э.), используя красоту и живость родного языка» [10, с. 206]. В этом плане творчество писателя является богатейшим источником изучения и возрождения крымскотатарского языка.

Крымскотатарскому читателю творчество Дженгиза Дагджи стало доступно в последнее десятилетие в переводах Ю. Кандыма. Русскоязычный читатель Крыма и Украины (в том числе и крымские татары, не владеющие родным языком) получил возможность знакомиться с фрагментами из разных произведений писателя начиная с 1994 г. в переводах, выполненных А. Эмировой [1–9]. В 2003г. вышел в свет полный текст автобиографического романа «Дженгиз Дагджи в воспоминаниях (Пером самого писателя)» [10], электронная версия которого помещена на сайте Центра информации и документации крымских татар [11].

Связь с Россией у писателя опосредована интересом к русскому народу и его культуре. Еще учась в школе и вузе, он прочитал программные (для того времени) произведения русских и советских писателей: А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, А.П. Чехова, Л.Н. Толстого, A.M. Горького, В.В. Маяковского и даже С.А. Есенина, запрещённого в те годы. Впоследствии, уже в Лондоне, ему стали доступны произведения тех русских писателей, которые были под запретом в годы советской власти, – Ф.М. Достоевского, А.А. Ахматовой и др.

Писатель открыто говорит о своем интересе к русскому народу и его культуре и о том влиянии, которое оказала на его творчество русская литература: «Никогда, ни в одном из своих произведений, я не выказывал вражды к русским. Наоборот, именно чувство близости к русскому народу открыло мне дорогу в литературу. Я вообще вышел из русской культуры. Я воспитан русской культурой, русской литературой. На мое творчество (осознавал я это или нет) оказала значительное влияние русская литература» [10, с. 4].

Это влияние русской литературы заметно не только в макропоэтике (композиция, речевая и авторская характеристика персонажей и обстановки, роль пейзажа и пр.), но и в микропоэтике его произведений (характерные для русского языка приемы выразительности). Бросается в глаза использование в текстах писателя русизмов и – через русский язык – интернационализмов, в том числе кблек разного типа (семантических, словообразовательных, фразеологических, синтаксических). Их употребление в текстах, несомненно, обусловлено тем, что эти языковые единицы были уже знакомы писателю. Думается, свободный порядок слов в предложении, не свойственный тюркским языкам, но так часто встречающийся в текстах писателя, также можно объяснить влиянием русского языка. Примечателен и такой факт: по свидетельству писателя, свою первую пьесу “Большая ложь” он написал в 1946 году по-русски, а в 1956 году спешно и некачественно перевёл её на турецкий язык. (Пьеса не была напечатана.)

Связь писателя с Польшей – более конкретна и непосредственна. После многомесячного пребывания Дженгиза Дагджи в концлагерях для пленных военное лихолетье занесло его в Польшу (Легионово – Варшава – Ченстохова – Варшава), где он познакомился со свой будущей женой.

Регина-Барбара Клешко увлекалась русской литературой. Собственно, это и послужило поводом для их знакомства: увидев её в кафе за столиком, на котором лежали книги Лермонтова, Толстого, Блока, Маяковского, Есенина, Дженгиз подошел к столику и тихо продекламировал строки:

Вхожу я в тёмные храмы,

Совершаю бедный обряд.

Там ждут прекрасные дамы

В мерцании красных лампад.

В семье говорили только по-польски. Писатель хорошо знал творчество польских писателей Жеромского, Сенкевича, Мицкевича, Реймонта и др. Однако заметен его интерес и к культуре других стран и народов. На страницах его произведений часто встречаются имена турецких писателей (Индже Мемет, Октай Акбал, Яшар Наби Найыр и др.), писателей из различных европейских стран (Рильке, Грэхэм Грин, Генри Миллер, Кафка, Оруэлл, Стриндберг, Милан Кундера и др.).

Особое место в творчестве писателя занимают три повести, которые он сам назвал «английскими»: Bay Markus Burton’un Kцpeği (“Собака господина Маркуса Буртона”) [13]; Bay John Marple’in Son Yolculuğu (“Последнее путешествие господина Джона Марпле”) [14]; Оу, Markus, Оу (“Ой, Маркус, ой”) [15]. Уже сам факт создания писателем «английских» повестей говорит о его особом взгляде на жизнь современной Англии.

В Англии не знают о том, что в Лондоне живет и творит известный писатель тюркского мира, который сделал попытку отразить в зеркале своего творчества окружающий его чуждый мир. Мне трудно судить, насколько это ему удалось: к сожалению, мной эти повести пока не переведены. Думаю, однако, что англичанам было бы небезынтересно увидеть себя глазами постороннего человека, который более полувека прожил рядом с ними, не теряя своей «восточной» идентичности.

Каково же место Дженгиза Дагджи в мировом литературном процессе? Каким писателем – турецким или крымскотатарским – он себя считает? В одном из писем я задала писателю этот вопрос. Дженгиз Дагджи ответил так: “Ben eserlerimi Tьrkзe yazan Kırımlı bir yazıcıyım.” (“Я крымский писатель, пишущий свои произведения по-турецки”.) [Из письма от 15 апреля 1999.]

По мнению известного русского литературного критика Л. Аннинского, вопрос о принадлежности (отнесенности) творчества художника к той или иной культуре решается достаточно просто: принимает ли и в какой степени эта культура творчество художника [16]. Творчество Дженгиза Дагджи воспринимается всеми крымскими татарами, живущими как в Крыму, так и в местах ссылки, как значимый компонент своей национальной культуры. В Турции же оно оценивается как часть турецкой и – шире – общетюркской литературы. Подтверждением тому является диплом ILESAM, которым в 1993г. писатель был награжден Турецким обществом учёных и писателей за выдающиеся заслуги в области литературы тюркских народов. А в апреле 2000г. Фонд защиты тюркской культуры (Стамбул) наградил его Почётной грамотой турецкого языка. Эта неоднозначность в оценке творчества писателя объясняется несколькими факторами, один из которых был приведён выше. Если при этом принять во внимание, что в Турции, по мнению турецких социологов и историков, сегодня проживает около пяти миллионов потомков крымских татар, эмигрировавших в Турцию после завоевания Крыма Россией в 1783г., то позиция писателя и глобальная оценка его творчества в тюркском мире станут понятны и оправданны.

Творчество Дженгиза Дагджи – это чистое зеркало, в котором отразилась жизнь Крыма и в какой-то мере Европы двадцатого века. И в этом качестве оно должно быть оценено как феномен не только крымской, общеукраинской, но – шире – европейской культуры.

Литература

1. Дженгиз Дагджи. Отражения. Перевод с турецкого А. Эмировой // Голос Крыма. – №№ 10–12. – Симферополь, 1994.

2. Дженгиз Дагджи. Отражения. Перевод с турецкого А. Эмировой // Голос Крыма. – №№ 10, 40. – Симферополь, 1998.

3. Дженгиз Дагджи. Отражения. Перевод с турецкого А. Эмировой // Брега Тавриды. – Симферополь, 1999. – №№ 1–2. – С. 153–197.

4. Дженгиз Дагджи. Дженгиз Дагджи в воспоминаниях (Пером самого писателя). Перевод с турецкого А. Эмировой («Ты не умрешь: тебя родила татарская мать») // Голос Крыма. – № 20. – Симферополь, 2000. – С. 5.

5. Дженгиз Дагджи. Отражения // Эмирова A.M. Крым – любовь и боль моя. – Симферополь: Крымучпедгиз, 2000. – С. 63–89.

6. Дженгиз Дагджи. Дженгиз Дагджи в воспоминаниях (Пером самого писателя). Перевод с турецкого // Эмирова A.M. Крым – любовь и боль моя. – Симферополь: Крымучпедгиз, 2000. – С. 90–145.

7. Дженгиз Дагджи. Отражения – 1. Перевод с турецкого А. Эмировой // Ж. Ocaq. – Симферополь, 2001. – № 3. – С. 38–39.

8. Дженгиз Дагджи. Дженгиз Дагджи в воспоминаниях (Пером самого писателя). Перевод с турецкого А. Эмировой // Ж. Ocaq. – Симферополь, 2001. – 39.

9. Дженгиз Дагджи. Дженгиз Дагджи в воспоминаниях (Пером самого писателя). Перевод с турецкого А. Эмировой. // Черное море. – Симферополь, 2003. – № 1. – С. 129–142.

10. Дженгиз Дагджи. Дженгиз Дагджи в воспоминаниях (Пером самого писателя). Перевод с турецкого А. Эмировой. – Симферополь: Доля, 2003. – 216 с.

11. Дженгиз Дагджи. Дженгиз Дагджи в воспоминаниях (Пером самого писателя). Перевод с турецкого А. Эмировой. – Симферополь: Доля, 2003. – 216 с. //www.cidct.org.ua/uk/sLudii/12(2003)/

12. Cengiz Dagcı. Regina. – Istanbul: Otьken, 2000. – 123 s.

13. Cengiz Dagcı. Bay Markus Burton’un Kцpegi. – Istanbul: Otьken, 1998. – 144 s.

14. Cengiz Dagcı. Bay John Marple’in Son Yolculuĝu. – Istanbul: Otьken, 1988. – 128 s.

15. Cengiz Dagcı. Oy, Markus, Oy! – Istanbul: Otьken, 2000. – 144 s.

16. Литературная газета. – № 3. – Москва, 19–25 янв. 2000. – С. 10.