АСПЕКТЫ СОПОСТАВИТЕЛЬНОГО ИЗУЧЕНИЯ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОЙ СЕМАНТИКИ

(Проблеми зіставної семантики. – Вип. 7. – Київ, 2005. – C. 252–256. Первый вариант доклада на тему «Контрастивный анализ соматической фразеологии русского и крымскотатарского языков» был прочитан на международном конгрессе EUROPHRAS-95, который состоялся в 1995 г. в г. Грац, Австрия.)

Сегодня, в условиях интеграции крымскотатарского народа в украинское общество, когда формируется система школьного и вузовского образования на крымскотатарском языке, ощущается острая необходимость в учебной литературе разного типа, а также в работах теоретического и прикладного характера. Ждут своего исследования – с применением современного концептуально-терминологического аппарата – такие участки языковой системы, как звуковой (resp. фонемный) состав, грамматический строй, лексика, фразеология и др. – в синхронии и диахронии. Фразеология крымскотатарского языка до сих пор не была объектом обстоятельного научного анализа. (См. [10].).

Настоящее исследование представляет собой двусторонний анализ фразеологии двух языков – русского и крымскотатарского – в их соположении на контрастивной основе [4, c.144]. Языковые явления рассматривались в семасиологическом и ономасиологическом аспектах. Остальные параметры фразеологических единиц – форма, дистрибуция – привлекались к анализу лишь в том случае, если они релевантны содержательно.

Цель настоящего исследования – сопоставительный анализ одной группы соматической фразеологии (идиоматики) русского и крымскотатарского языков, ориентированный на выявление универсального и специфического (этнокультурного) в их содержании (характерные семантические поля; корреляция общего фразеологического значения со значением стержневого компонента; типы переноса, лежащие в основе фразеологического значения, и др.).

Объектом анализа являются две группы фразем – идиомы с компонентами голова – баш в русском и крымскотатарском языках (около ста единиц в каждом языке). Такие группы, как известно, называются фразеологическими гнёздами. Фразеологическое гнездо представляет собой частный случай системных парадигматических отношений на уровне фразеологии. С ним коррелируют такие системные явления, как полисемия, синонимия, антонимия, гиперо-гипонимия, семантические поля и др. В работах автора, посвященных проблемам фразеологической семантики, в том числе и анализу семантического пространства русской фразеологии в идеографическом аспекте [5–9], рассмотрены такие системные явления, как фразеологическая синонимия, антонимия, омонимия, фразеосемантические поля эмоциональной и когнитивной деятельности человека и др. Анализ показал, что фразеологическая семантика носит избирательный – антропоцентрический – характер: фразеология покрывает те участки действительности, которые непосредственно связаны с человеком, с его «картиной мира», с характеристикой психических особенностей личности – познавательных процессов, эмоционально-волевой стороны деятельности, индивидуально-типологических свойств личности (характер, темперамент, способности) и т.п.

Контрастивный анализ проведен по следующим аспектам:

1. Соотношение универсального и специфического.

Одинаковое строение и функционирование человеческого организма; одинаковые или коррелирующие жесты, мимика, телодвижения и их универсальная (за небольшим исключением) символизация и интерпретация в разных культурах; одинаковые психо-физиологические механизмы когнитивной и эмоциональной деятельности человека и др. – всё это обусловило наличие фразеологических универсалий. В обоих языках имеются фразеологизмы, совпадающие по содержание, в том числе и по внутренней форме, и соотносительные по внешней форме (разумеется, с учетом специфики грамматического строя обоих языков): голова распухла у кого – башы шишти кимнинъ; поднимать голову – башыны къалдырмакъ; с головы до ног – баштан аякъкъа къадар; спасать голову – башыны къуртармакъ и др.

Специфическое же как этнокультурный компонент в содержании фразеологических единиц обусловлено «картиной мира» народа – носителя языка; особенностями его быта, сфер жизнедеятельности, географических и природных условий, в которых жили и живут носители языка, и др. Знаками специфического в составе идиом могут выступать слова, называющие этнокультурные реалии и природные феномены: предметы быта (детали интерьера, одежды, посуды и пр.), представители животного и растительного мира, специфические явления природы и т.п. Ср.: рус. как снег на голову, хрен в голову, очертя голову и др.; крымскотатар. башына къына якъмакъ кимнинъ (букв. ‘наносить хну на голову’ – от обычая красить хной руки и волосы перед мусульманскими праздниками) ‘торжествовать’; башы къабакъ киби олмакъ кимнинъ (букв. голова превратилась в тыкву) ‘голова разрывается от шума у кого’ и др.

Этнокультурный компонент может быть выявлен и при сопоставлении идиом, одинаковых по содержанию и частично по форме Ср. обороты со значением ‘выражать отчаяние’: рус. хоть головой об стенку бейся – крымскотатар. башыны таштан ташкъа урмакъ (букв. биться головой о камни). Можно предположить, что внутренняя форма этих единиц отражает специфику жилища у славян и кочевых тюрок: у последних традиционное жилище строилось не из твердых материалов.

2. Идеографическая стратификация идиом. Распределение идиом с компонентами голова – баш по понятийным полям в сопоставляемых языках не совпадает в количественном (наполняемость полей) и качественном (частотность и структурация полей) отношениях. В исследуемом фразеологическом гнезде русского языка выявлены следующие фразеосемантические поля: познавательные процессы личности (52 единицы), в том числе мышление (44 единицы): перебирать в голове, каша в голове у кого, голова соломой набита и др.; память (8 единиц): дырявая голова, держать в голове, вертеться в голове у кого, выбрасывать из головы и др.; эмоциональное состояние человека (16 единиц): вешать голову, кровь бросилась в голову у кого, посыпать голову пеплом и др.; индивидуально-типологические особенности личности (12 единиц): бедовая голова, ветреная голова, о двух головах, сам себе голова, ветер в голове [гуляет] у кого ; физическое состояние человека (11 единиц): голова идет кругом у кого, на свежую голову, класть голову и др.

Идиомы, входящие в состав анализируемого фразеологического гнезда в крымскотатарском языке, распределены по следующим семантическим полям: эмоциональное состояние человека (45 единиц), в том числе 35 идиом выражают отрицательные эмоции: башыны кутьмек кимнинъ ‘докучать, надоедать кому’; баш белясы ‘неприятности, морока’; башына беля ачмакъ кимнинъ ‘попадать в затруднительное положение, ставить в затруднительное положение кого’; башы шишмек кимнинъ ‘испытывать раздражение от чего’; башы кокке тиймек кимнинъ ‘радоваться, быть в состоянии эйфории’ и др.; познавательные процессы личности, в том числе мышление (8 единиц): башы ерине кельмек кимнинъ ‘обретать ясность ума, опомниться’; башына къоймакъ ‘вбивать в голову кому’ и др.; память (2 единицы): башына (акълына) тутмакъ нени ‘держать в голове, помнить’; башындан атмакъ нени ‘выбрасывать из головы, забывать’; физические характеристики человека или предмета (10 единиц): эсли- башлы ‘пожилой’; баш бермек ‘колоситься, зреть’; индивидуально-типологические свойства личности (3 единицы): башы еринде кимнинъ, башы чакъа кимнинъ ‘умный, сообразительный’; и др.

Как видно из приведённых выше примеров, в русском языке преобладают фраземы, характеризующие познавательные процессы личности, в то время как в крымскотатарском на первом месте (по количеству) стоят идиомы, связанные с характеристикой эмоционального состояния человека. Последнее как будто не согласуется с прогнозируемым, в качестве универсалии, направлением семантической деривации лексемы голова: ‘часть тела, в котором находится мозг как инструмент мышления’ → ‘ум, рассудок’. Однако с позиций современной неврологии корреляция ‘голова как орган’ → ‘психические свойства личности’ отражает объективную картину взаимосвязей высших психических функций человека. Содержательную интерпретацию отмеченного выше феномена, однако, трудно сделать на таком ограниченном языковом материале.

3. Семантические основы фразообразования. Большая часть идиом в обоих языках сформирована на основе метафорического переноса: рус. голова соломой набита у кого, каша в голове у кого, перебирать в голове и др.; крымскотатар. башында кунь догъды кимнинъ (букв. над головой взошло солнце у кого) ‘повезло, посчастливилось кому’; башындан чыкъмамакъ кимнинъ (букв. не выходить из головы) ‘постоянно вспоминать’ др. Реже встречается метонимия как основа фразообразования: рус. вешать голову, кровь бросилась в голову; крымскотатар. башыны салламакъ (букв. качать головой) ‘соглашаться’; баштан аякъкъа къадар (букв. с головы до ног) ‘целиком, полностью’ и др. На последнем месте – синекдоха (разновидность метонимии): рус. дурья голова, шальная голова, на свою голову; крымскотатар. башыны алып кетмек (букв. взять свою голову и уйти) ‘уходить, убираться’; башыны ортагъа къоймакъ (букв. класть свою голову на середину) ‘рисковать’ и др.

4. Соотношение общего фразеологического значения и значения соматизма как компонента идиомы. Общее значение идиомы мотивируется, как правило, совокупным значением свободного словосочетания-прототипа. Однако учёные обратили внимание на то, что некоторые разряды лексем (например, соматизмы) играют ключевую роль в формировании фразеологического значения (т.н. семантически стержневые слова). Лексемы голова – баш являются, как правило, смыслообразующими компонентами идиом. Соотнесение семантической структуры соматизмов голова – баш как виртуальных единиц с их семантическими вариантами в составе анализируемых идиом русского и крымскотатарского языков обнаруживает, что не все их частные значения, зафиксированные в лексикографических источниках, актуализируются во фразеологических значениях.

Сравним словарные дефиниции лексем голова и баш.

В словаре русского языка [2, c. 135–136] отмечено 9 значений лексемы голова 1. часть тела; 2. черепная коробка; 3. ум, рассудок; 4. человек как носитель каких-либо свойств; 5. в царской России название некоторых должностей; 6. руководитель, начальник (разг.); 7. передняя часть чего-нибудь движущегося и вытянутого; 8. пищевой продукт в форме шара, конуса; 9. единица счета скота, животных. В составе анализируемых фразеологизмов актуализируются следующие семантические варианты: 1-й (поднимать голову); 2-й (голова соломой набита у кого), 3-й (голова варит у кого, не укладывается в голове у кого), а также такое значение лексемы голова, которое не отмеченное в толковых словарях, – ‘память’ (вылетать из головы у кого, не выходить из головы).

В крымскотатарско-русских словарях зафиксировано лишь три значения лексемы баш: 1. часть тела; 2. главный; 3. послелог с пространственным значением [1, c. 34; 3, с. 49]. В анализируемых же фразеологизмах актуализированы следующие семантические варианты лексемы баш: 1. часть тела (башыны таштан ташкъа урмакъ), 2. человек, индивид (башыны алып кетмек), 3. ум, рассудок (башы ерине кельмек), 4. память (башындан атмакъ нени), 4. конец (баша чыкъмакъ).

Данное расхождение можно объяснить несовершенством крымскотатарской лексикографии, в частности – недостаточной глубиной семантизации лексемы баш в словарях. Составителям крымскотатарских словарей следует принимать во внимание свидетельства фразеологии, а также учитывать показания лексикографии родственных языков. Так, например, в турецко-русском словаре зафиксировано 11 значений лексемы baş [11, c. 97], в турецком толковом словаре –14 значений [12, c. 91], 5 из которых актуализируются в содержании крымскотатарских идиом.

Результаты контрастивного анализа семантики фразеологии таких разных в генетическом и типологическом отношениях языков, как русский и крымскотатарский, представляют несомненный интерес для лингвистической типологии, а также для таких смежных наук, как этнолингвистика, психолингвистика, лингвокультурология, когнитивная лингвистика и др.

Литература

1. Асанов Ш.А., Гаркавец А.Н., Усеинов С.М. Крымскотатарско-русский словарь. – Киев: Радянська школа, 1988.

2. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – 4-е изд. – Москва: Азбуковник, 1997.

3. Усеинов С.М. Крымскотатарско-русский словарь. – Тернополь: Диалог, 1994.

4. Штернеманн Р. и др. Введение в контрастивную лингвистику // Новое в зарубежной лингвистике. – Вып. ХХV. – Москва: Прогресс, 1989.

5. Эмирова А.М. Некоторые актуальные вопросы современной русской фразеологии. – Самарканд: Изд-во Сам.ГУ, 1972.

6. Эмирова А.М. Фразеология сферы интеллектуальной деятельности // Вопросы русской и славянской фразеологии. ХIII. – Самарканд, 1978. – С. 55–70.

7. Эмирова А.М. К вопросу о номинативной сущности фразеологических предикатов // Вопросы языкознания. – Москва, 1984. – № 6. – С. 114–118.

8. Эмирова А.М. Типология фразеологических предикатов // Исследования по семантике. – Уфа, 1986. – С. 110–115.

9. Эмирова А.М. Русская фразеология в коммуникативном аспекте. – Ташкент: Фан, 1988.

10. Adile Emirova. Kontrastive Analyse somatischer Phraseologie im Russischen und Krimtatarischen // EUROPHRAS 95. Europдische Phraseologie im Vergleich: Gemeinsames Erbe und kulturelle Vielfalt. – Bochum, 1998. – S. 191–199.

11. Bьyьk Tьrkзe-Rusзa Sцzlьk. – Istanbul, 1994.

12. Tьrkзe sцzlьk. – Ankara: Yenı Matbaa, 1959.