Крымская тема в
поэзии Б. А. Чичибабина
(Чичибабин
и мировая литература. Вестник чтений Б.А. Чичибабина. – Вып. 1. – Симферополь:
Крымский Архив, 2005. – С. 60–66.)
Празднично-яркая, экзотическая и притягательная природа Крыма, его богатая
история, сложившаяся на основе перманентных процессов дивергенции и
конвергенции сотен племен и народов, колоритная мозаика его совокупной культуры
– все это издавна привлекало внимание художников слова, кисти, звука и служило
питательной почвой для их творчества.
«Крым я люблю, как говорится, с первого взгляда и на всю жизнь, люблю, как
любят его все или многие люди, пишущие стихи и любящие поэзию. У меня много
стихов о Крыме, и сказать о том, почему, за что и как я его полюбил и люблю,
сказать об этом прозой лучше и больше, чем сказано в этих стихах, я не сумею»,
– так написал Б.А. Чичибабин в одном из писем читателю [1]. «Крымские прогулки»
(1961), «Чёрное море» (1962), «Есть поселок в Крыму. Называется он Кацивели»
(1966), «Ещё недавно ты со мной...» (1968), «Месяц прошел и год, десять пройдет
и сто...» (1970), «Херсонес» (1971), «Памяти Грина» (1975), «На могиле
Волошина» (1975), «Чуфут-кале по-татарски значит “Иудейская крепость”» (1975),
«С. Славичу» (1976), «Судакские элегии» (1972, 1982), «Феодосия» (1984),
«Дельфинья элегия» (1984), «Ежевечерне я в своей молитве...» (1984),
«Коктебельская ода» (1984), «Воспоминание» (1984) и др. – эти стихи Б.
Чичибабина прямо или опосредованно связаны с Крымом. Их условно можно разделить
на два тематических цикла: философское осмысление бытия и татарский Крым.
В стихах первого цикла звучит гимн прекрасной природе Крыма, которая
притягивает взор и душу:
Дразнит прозу мою,
брызжет в раны веселый обидчик,
чья за мутью и зеленью
так изумительна синь ... [2, с. 77]
... Море хлопает в мол.
Море мокрые камешки сыплет.
Им никто не насытится.
Море и мёртвых живит... [2, с. 78]
Та же тема развивается в стихотворениях «Месяц прошел и год, десять пройдет
и сто...» и «Есть поселок в Крыму. Называется он Кацивели».
... дышит – поёт внизу море в барашках белых...
Чайки сулят покой. Звёздно звенят цикады...
Ласточкино гнездо, Ласточкино гнездо –
Нежного неба зов, южного моря берег. [2,
с. 79]
Там у синего моря цветы на камнях розовели.
И дремалось цветам под языческий цокот цикад ...
Жарко-ржавые пчёлы от сока живьём осовели,
чёркал ящерок яркий. Скакал по камням богомол.
[2, с. 113]
Однако тема радостного единения с природой крымского Эдема перемежается в
них с мотивами тоски и безысходности и даже перекрывается ими:
Я от
кривды устал, я от горнего голода высох,
не
смеются глаза, и улыбкой не красится рот ...
Там
нам было тепло. А бывало, от стуж коченели.
Государственный
холод глаза голубые гасил...[2, с. 113]
Тематически примыкает к предыдущему и стихотворение «Ещё недавно ты со
мной...», являющееся на первый взгляд гимном красоте обнажённой любимой:
И мир был только сотворён,
и белка рыжим звонарём
над нами прыгала потешно.
Зверушка, шишками шурша,
видала, как ты хороша,
когда с тебя снята одежда ...
Водою воздух голубя,
на обнажённую тебя
смотрела с нежностью Массандра.
[2, с. 224]
Но и здесь гимн женской красоте – по прихоти контрастной ассоциации –
прерывается криком отчаяние и боли:
Как ни стыжусь текущих дней,
Быть сопричастником стыдней, –
Ох, век двадцатый, мягко стелешь!
И далее сформулирована этическая максима:
...но злом дышать невмоготу
тому, кто видел наготу
твою на южном побережье [2, с. 225].
Тема вечности и древности Крыма реализована в стихах
«Херсонес», «Чуфут-кале по-татарски значит “Иудейская крепость”», «Феодосия».
Херсонес – античное городище, где «... лира у моря для мудрых поёт / про
гибель великой культуры.» [с. 223]. Чуфут-кале – иудейская крепость
древнего народа – караимов. Феодосия–Кафа, подарившая поэту сплетение причудливых
ассоциаций: Одиссей – «рыцарь чумазый под белой чалмой» – Грин – Пэппи –
Айвазовский («... лучше о Вечности поговорить / со стариком Айвазовским ...»
[2, с. 319] – Мандельштам. Всё это Крым. Это – История. Это – культура. Это –
Вечность.
Философское осмысление сущностных вопросов бытия – жизни и смерти, добра и
зла, любви и обиды, вины и покаяния – сквозная тема стихотворения «Ежевечерне я
в своей молитве...», примыкающего к крымскому циклу стихов Б. Чичибабина:
Все вглубь
и ввысь! А не дойду до цели –
На
то и жизнь, на то и воля Божья.
Мне
это всё открылось в Коктебеле
Под
шорох волн у чёрного подножья [2, с. 323].
Современники и друзья поэта отмечали, что в его стихах 80–90-х годов «все
чаще стали прорываться ноты усталости от самого себя, возникала даже досель не
свойственная ему внутренняя расслабленность. Рождалось досадливое чувство
повторяемости, монотонности». [3, с. 8.] В стихотворении «Дельфинья элегия»
поэт сравнивает себя с подопытным дельфином на карадагской биостанции. Ему
здесь, в этом замкнутом и душном мире, одиноко и безысходно:
Я разлучён
с родимой бездной,
мне всё
враждебно и непрочно,
и
надо мной не свод небесный,
а потолок цементно-блочный...
... И вот – в пяти шагах от моря,
От неба синего и рая –
Я с неразумия и горе
Никак не сдохну, умирая [2,
с. 322].
Трагическая тема была не минутным явлением, а перманентным мотивом жизни и
творчества поэта. Вот так заканчивается последнее его стихотворений:
Не мои ни пространство, ни время,
ни с обугленной вестью тетрадь.
Не под силу мне бренности бремя,
Но от бесов грешно умирать.
Быть не может земля без пророка.
Дай же сил мне, – кого-то молю, –
Чтоб не смог я покинуть до срока
Обречённую землю мою [2, с. 415].
Второй цикл стихов поэта, условно названный «Татарский Крым», представлен
стихотворениями «Крымские прогулки», «Судакские элегии» и «Чёрное пятно». Пафос
этого цикла выражен в строке из «Судакских элегий»: «Как непристойно Крыму
без татар».
В стихотворении «Крымские прогулки» лирическим героем является сам автор, и
авторская позиция выражена прямо, в лоб:
...
Улочками кривыми
в
горы дышал и лез.
Думал
о Крыме: чей ты,
Кровью
чужой разбавленный?
Чьи
у тебя мечети,
Прозвища
и развалины?
...
Люди – на пляж, я – с пляжа,
там
у лесов и скал,
«Где
же татары?» – спрашивал,
всё
я татар искал ...
Шёл,
где паслись отары,
Жёлтую
пыль топтал.
«Где
ж вы, – кричал, – татары?»
Нет
никаких татар ...
Родина
оптом, так сказать,
Отнята
и подарена, –
И
на земле татарской
Ни
одного татарина [2, с. 73-74].
Эта же тема развивается во второй части цикла «Судакские элегии»:
Мне с той землёй не быть накоротке,
она любима, но не богоданна.
Алчак-Кая, Солхат, Бахчисарай...
Я понял там, чем стал Господень рай
после изгнанья Евы и Адама.
Как непристойно Крыму без татар!
Шашлычных углей лакомый угар,
Заросших кладбищ надписи резные,
Облезлый ослик, движущий арбу,
Верблюжесть гор с кустами на горбу,
И всё кругом – такая не Россия
[2, с. 227].
(Ср.: в главе «Конец концов» романа-эпопеи И.С. Шмелева «Солнце мертвых» несколько раз повторяется: «Чужая
земля, татарская» [4].)
В
Несмотря на сопротивление поэта, эта строка была заменена на такую: «Я шёл
тропою горестей и кар». И только в цитируемом издании [2] она обрела
первоначальный вид: «Как непристойно Крыму без татар» [2, с. 227].
История создания стихотворения «Чёрное пятно» отражена в переписке А.
Эмирова и Б. Чичибабина (
В ответном письме поэт подтвердил факт встречи с крымскотатарским писателем
Э. Шемьи-заде, однако написал, что он не помнит такого своего стихотворения:
«Наша встреча в Харькове и его рассказы «вдохновили» меня на небольшой
стихотворный отклик, который я передал для распространения в дружеском кругу.
Черновика у меня не осталось, и стихов этих я совершенно не помню. Может быть,
в Вашем письме речь идет об этих стихах? Если да, то они написаны наспех и
потому (повторяю, что я их не помню) вряд ли имеют какую-нибудь поэтическую
ценность, но, пожалуй, там что-то говорилось о чёрном пятне, которое необходимо
как можно скорее стереть» [1].
По свидетельству вдовы поэта, Л.С. Карась-Чичибабиной, черновик этого
стихотворения (в неоконченном виде) сохранился, оно вошло в сборник [5, с.
142–144]. Первая публикация стихотворение состоялась в № 2 (4) за
Стихотворение «Чёрное пятно» состоит из 13 катренов, в одном из которых
действительно есть такие строки:
Постыдных дел в добро не красьте, –
живым забвенья не дано, –
скорей с лица Советской власти
сотрите чёрное пятно!
Не удержать водою воду,
не загасить огня огнём,
верните родину народу,
его душа осталась в нём!
Мыслитель и художник, патриот, ощущавший чужую боль как собственную, Б.
Чичибабин страстно любил Крым и был одним из печальников (см. [6]) татарского
Крыма.
Литература
1. Чичибабин
Б.А. Крымские прогулки. Из письма А.Эмирову // Газета «Мераба»
(«Здравствуйте»). – Симферополь, 1993. – № 2 (4).
2. Чичибабин
Б.А. В стихах и прозе. – Харьков: Фолио; Каравелла, 1998. – 463 с.
3.
Борис Чичибабин в статьях и воспоминаниях. – Харьков: Фолио, 1998. – 463 с.
4. Шмелев
И. Солнце мертвых. Эпопея // С того берега. Писатели русского зарубежья о
России. Произведения 20–30-х гг. Книга первая. – Москва: Водолей, 1992. – С.
241.
5. Чичибабин
Б. Раннее и позднее. – Харьков: Фолио, 2002. – 479 с.
6. Эмирова
А.М. Печальники татарского Крыма: Б. Чичибабин и В. Некипелов. (Поэтическая
перекличка через 30 лет) // М.А. Волошин – поэт и мыслитель. Материалы
международной научной конференции. Крым, Коктебель, 17–21 мая 1999. –
Симферополь: Крымский Архив, 2000. – С. 106–114.