ОНИМЫ КАК
КУМУЛЯТИВНЫЕ ЗНАКИ ЭТНИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ
(Доклад
прочитан на Второй научно-практической конференции «Этнография Крыма ХХ–ХХI
вв. и современные этнокультурные процессы», посвящённой 15-летию Крымского этнографического
музея, 12–14 декабря 2007.)
Всё, что человек создает для удовлетворения своих физических и духовных
потребностей, он именует словами. Совокупная – материальная и духовная –
культура отражена в языке и образует этническую (национальную) “языковую
картину мира”. В содержании языковых единиц разных уровней отражены все этапы
развития этноса, все формы и способы его жизнедеятельности. Среди них особое
положение занимают онимы – слова или словосочетания, которые служат для
именования, называния объекта, его выделения среди других объектов, его
индивидуализации и идентификации. Собственные имена изучаются особым разделом
языкознания – ономастикой. Ономастику интересуют любые собственные имена:
антропонимы – имена людей; топонимы – собственные имена любых географических
объектов (в том числе ойконимы, гидронимы, оронимы, спелеонимы, урбанонимы);
зоонимы – собственные имена животных; теонимы – имена богов; агионимы – имена
святых; фитонимы – имена растений и др.
Онимы являются кумулятивными (лат. cumulatio –
увеличение, скопление) знаками – в них скапливается разнородная информация о
предмете, именем которого они являются: о месте его нахождения, о времени его
создания, о языке именования, о народе, давшем ему это имя и оценившем его
место в своей материальной и духовной жизни.
Собственные имена маркируют природную и социальную сферы жизни этноса и
формируют то культурное пространство, в котором этот народ чувствует себя
“дома”. Поэтому одним из первых социальных требований крымскотатарского народа,
вернувшегося на родину и стремящегося возродить свою материальную и духовную
культуру, было требование восстановить прежнюю топонимию – названия сёл,
городов, рек, водоёмов, гор, холмов и прочих природных урочищ, которые
директивным порядком были переименованы через несколько лет после выселения
крымских татар. Сделано это было из политических соображений – стереть всякие
следы многовекового пребывания крымских татар на этой земле. Много лет спустя
известный поэт Борис Чичибабин, который часто приезжал в Крым, так оценил эту
варварскую акцию: «Без татар Крым – не Крым, ненастоящий Крым, не тот Крым,
который видел, и который описал, и в какой на всю жизнь влюбился Пушкин,
который видели и любили Толстой и Чехов, Ахматова и Цветаева, Паустовский,
Пришвин, Сергеев-Ценский; это какой-то искусственный, экзотический, специально
для курортников и туристов придуманный и сделанный заповедник... Они (татары)
были исконным местным населением этой земли, они были народом, пустившим корни
в эту землю, обжившим её, одухотворившим её названиями гор, посёлков,
мифологией, памятью, верой, мечтой, они стали и были душой Крыма. И когда эту
душу искусственно, насильственно изъяли из тела и тело осталось без живой души,
но с какой-то тенью её, с каким-то кровоточащим следом её, с памятью о ней, –
татар нет, а татарские названия остались, – это не только трагично, грустно,
страшно, но в этом есть что-то неподлинное, притворяющееся, неестественное,
стыдное, непристойное». (Из архива Б. Чичибабина; предоставлено мне Л.С.
Карась-Чичибабиной.)
К сожалению, многие прежние названия пока не удаётся восстановить, поэтому
в крымскотатарских средствах массовой информации сегодня приняты двойные
наименования – прежнее и в скобках современное: Акъмесджит (Симферополь),
Къарасубазар (Белогорск), Акъяр (Севастополь), село Коккоз (Соколиное),
Ай-Василь (Васильевка) и др.
Предметом исследования в данной работе является только один класс онимов –
антропонимы, т.е. собственные имена крымских татар, а именно: личные имена,
отчества, фамилии, прозвища (дополнительные
имена, которые даются человеку окружающими людьми в соответствии с его
характерной чертой, сопутствующим его жизни обстоятельствам или по какой-то
аналогии) и др. Их изучает раздел ономастики – антропонимика. В рамках
поставленной темы выделены следующие проблемы: 1. антропонимические словари; 2.
канонические формы крымскотатарских личных имён, их написание и произношение;
3. форма совокупного имени крымских татар; 4. крымскотатарские вокативы
(звательные формы).
Крымскотатарские
личные имена почти все восходят к арабскому языку, и это связано с принятием
ислама: арабский язык – язык Священной Книги – Корана. В диахронии,
исторически, после принятия ислама (13–14 вв.) при заимствовании арабских
корней в разных тюркских языках Крыма происходили процессы их фонетической
адаптации, т.е. приспособления арабских звуков и звуковых цепей к фонетической
системе этих языков. Если при этом принять во внимание сложный,
многокомпонентный этногенез крымских татар и смешение, взаимодействие разных
групп тюркских диалектов (кыпчакских, ногайских и огузских) в составе
современного крымскотатарского языка, то разнообразие форм однокоренных
крымскотатарских личных имён станет в какой-то мере понятным и оправданным.
Следует учесть также, что в устной речи крымских татар действуют специфические
фонетические законы (редукции, выкидки, ассимиляции и др.), которые также способствуют
искажению звукового облика личного имени: ср.: Адиле → Адле, Эмине
→ Эмне, Алиме → Альме, Велиша → Вельша и т.п. (выкидка
безударного гласного); Яхья → Яя, Сеид-Яхья → Сетья (Ситья),
Сеид-Умер → Сетмер (Ситмер), Абдурахим → Абдреим, Абдурахман
→ Абдраман (выкидки звуков, сопровождаемые качественной редукцией гласных
и согласных); Абдулазиз → Аблязиз (Абляз, Абляс), Сеид → Сеит
(стяжение звуков и редукция согласных) и др. К сожалению, все эти искажённые
формы имён фиксируются в документах и даже отражаются в словарях, в том числе и
предназначенных для работников государственных учреждений (паспортных столов,
загсов, поселковых и сельских советов и др.). Составители словаря [2],
например, в который включены все формы написания имён, в том числе и
искажённые, заявляют, что их справочник содержит правописание (т.е.
правильное написание) наиболее употребительных крымскотатарских имён, отчеств и
фамилий, и потому адресуют свой справочник работникам указанных учреждений.
Такую же задачу
поставили перед собой и составители словаря [6]: «...дати працївникам офїцїйних
органїв та державних закладїв довїдник, який, на нашу думку, допоможе
упорядкувати і унїфїкувати написания українською мовою кримськотатарських
чоловічих імен та імен по батьковi» [6, с. 3]. Там же написано, что составители
полъзовались «найавторитетнішими» словарями крымскотатарских имён,
составленными С. Усеиновым, Э. Озенбашлы, Ш. Кайбуллаевым [3–5], которым
(словарям) свойственны те же недостатки, что и рецензированным выше [2; 6].
Думается, что авторитетнейшим словарём восточных, в том числе и тюркских, имён,
сегодня всё ещё остаётся словарь Алима Гафурова «Имя и история», увидевший свет
в
Известно, что
арабский язык, входящий в семитскую ветвь семито-хамитской семьи языков,
отличается от тюркских языков и фонемным (звуковым) составом, и лексико-грамматическими
категориями, и фонетическими законами. Однако при написании крымскотатарских
личных имён, особенно в документах гражданского состояния, следует стремиться
по возможности к более точному воспроизведению их канонической формы с учётом
различия сущностных особенностей, в том числе и фонетических законов,
языка-оригинала (в данном случае – арабского) и языка-рецептора
(крымскотатарского). Такой подход к решению проблемы имеет и иной – не
филологический, а конфессиональный (религиозный) – аспект: он будет свидетельствовать
о пиетете крымскотатарского общества к языку Священного Корана.
Сказанное выше не означает, что в повседневной речевой
практике следует отказаться от разговорно-диалектных форм произношения
крымскотатарских личных имён. В неофициальной обстановке – в семье, среди
родных и близких – можно называть друг друга
так, как это принято в том или ином говоре.
Под влиянием русского языка уже до войны (1941–1945)
стали активно искажаться крымскотатарские личные имена. Это проявлялось в
разных формах. Прежде всего была утеряна традиционная формула совокупного
именования – личное имя + имя отца и / или прозвище: Мемет Ниязий, Керим
Решид Джаманакълы, Сеид Абдулла Озенбашлы, Номан Челеби Джихан, Трош Айше Али
и т.п. Совокупное имя стало оформляться по русской формуле – личное имя +
отчество на - ович / - евич, - овна / - евна + фамилия на – ов / -ев,
- ова / -ева: Асан Сабри Айвазов, Эмиров Мемет Алиевич,
Земине Мустафаевна Дагджи, Арифов Ягья Джелиль и др.
Русифицированное отчество часто в документах не записывалось: Эмирова
Адиле, Мазинова Гульназ, Ганиев Сулейман. В устной речи,
особенно детей школьного возраста и молодёжи, личное имя часто заменялось (и до
сих пор заменяется) на русское, начинающееся с того же звука или сочетания
звуков, что и крымскотатарское, или созвучное с ним в какой-то части: Нелюфер
→ Нэля, Наджие → Надя, Нияр → Нина, Зоре → Зоя, Алиме
→ Алла, Сыдыкъа → Соня, Сервер → Сергей, Бекир → Борис,
Селим → Сеня, Недим → Дима т.п.
Попытки крымских татар в условиях ссылки оформлять документы в соответствии
с традиционной формулой совокупного имени встречали резкое противодействие со
стороны государственных чиновников. После возвращения на родину многие крымские
татары делают попытки возродить традиционную форму имени: cегодня
можно встретить написания такого рода, как Мерьем Асан Темеш или
Мерьем Асан къызы (букв. – ‘дочь ‘) Темеш; Исмаил Асан оглу (букв. –
‘сын’) Керим. Вряд ли взрослые станут менять свои многочисленные
документы через судебные инстанции. Однако если молодые родители захотят
вернуться к старым именным формам, то можно надеяться, что следующие поколения
крымских татар будут именоваться так, как их деды и прадеды.
В “Книге путешествий” знаменитого турецкого
путешественника Эвлия Челеби, который дважды побывал в Крыму – в 1641–1642 и в
1666–1667 годах, имеются сведения о языках жителей Крыма, в частности – их
именах. Вот имена благородных людей: Омер аталык, Салтык аталык, Сюнди бай,
Келген бай; Танбурлу Рамазан ага, Мухсинхан, Чолак Дедеш ага, Абу Ахмед ага
Заде Челеби. Мужские имена, часто встречающиеся в Бахчисарае: Алыш ака,
Дедеш ака, Улан Мехмед ага, Кайтас ака, Джанкули; женские имена: Гюльафзун,
Бикеджан, Сибаджан. Имена поэтов: Мумин эфенди, Физули Челеби,
Эмир Мехди Челеби и др. Как видно из приведённого выше перечня имён
представителей разных слоёв общества, к мужским и женским именам
слов-детерминантов огълы, къызы в те времена (17 век) не добавляли.
О том же свидетельствует известный крымскотатарский
писатель Дженгиз Дагджи. Вот перечень собственных имен исторических деятелей и
персонажей, встречающихся в его романе “Onlarda
ınsandı”
(Олар да инсан эди): Алим Айдамакъ, Номан Челебиджихан, Исмаил
Гаспралы, Джафер Сейдамет; Абдульвейс Мезин, Асан Балтаджи, Амет Къырыкъ, Асан
Къарамырза, Вели Къуршун, Джемиль Софу, Осман Пармакъсыз, Усеин Къашкъа
(Кашка) и др. В структурно-грамматическом отношении, как правило, это
двукомпонентные, т.н. бинарные, имена: личное имя в сочетании с патронимом –
именем, фамилией или прозвищем отца. Бинарная форма традиционно была наиболее
характерной моделью имени собственного в крымскотатарском языке. Иногда она
расширялась за счёт добавления имени деда или прозвища рода. (См. [8, 9]). Яшлавская Нияр, родившаяся в
К рассмотренным выше вопросам ономастики примыкает проблема
крымскотатарских вокативов. Вокатив – это слово или словосочетание, называющее
того, к кому обращается говорящий, т.е употребляющееся с целью привлечь
внимание того лица, к которому обращается говорящий; иначе – это звательная
форма нарицательного имени, которая обычно сочетается с именем собственным. В
постпозиции к крымскотатарским мужским именам находятся вокативы ака, акъай,
агъа, оджа, эфенди; женские имена сопровождаются вокативами апа,
апте, абла, оджа (оджапче), шерфе. В последние годы, по-видимому, не без
влияния турецкого языка, возродились и стали очень употребительными обращения бей
и ханым. Думается, и в этой сфере, в рамках культуры
крымскотатарской речи, следует сформулировать определённые рекомендации,
учитывающие возраст человека, его социальный статус, род деятельности и
характер отношений с окружающими.
Совокупность крымскотатарских личных
имён (т. н. антропонимикон, или именник), их формы, этимология и употребление –
это один из важнейших компонентов традиционной духовной культуры народа. Личные
имена и формулы совокупного имени – это свидетельства его этногенеза, истории,
религии, нравственных предпочтений и оценок. Они – кумулятивные культурные знаки,
объединяющие людей в единое общество, способствующие их национальной
идентификации и самоидентификации.
Литература:
1. Гафуров А. Имя и история: Об именах арабов, персов, таджиков и
тюрков. Словарь. – Москва: Наука, 1987. – 221 с.
2. Девлетов Р.Р., Каленчук Г.М., Прадид Ю.Ф. Краткий
русско-украинский и украинско-русский словарь. Крымскотатарские фамилии, имена,
отчества / Под ред. Ю.Ф. Прадеда. – Симферополь: Таврия-Плюс, 2000. – 128 с.
3. Крымскотатарские имена. Происхождение и значение / Составитель Ш.Э.
Кайбуллаев. – Симферополь, 1994. – 82 с.
4. Крымскотатарские имена. Справочник / Составитель С. Усеинов. –
Симферополь: Анаюрт, 1992. – 63 с.
5. Озенбашлы Э. Къырымтатар адлары. Крымскотатарские имена. –
Симферополь: Таврия, 1992. – 49 с.
6. Регушевський Е.С., Регушевська I.А.,
Усеинов С.М. Кримськотатарські чоловічі імена та імена по батькові.
Кримськотатарсько-український правописний словник. – Симферополь: Доля, 2005. –
132 с.
7. Суперанская
А.В., Шейх-Аметов М.А. Крымскотатарские имена // Справочник личных имен
народов СССР / Под ред. А.В. Суперанской, Ю.М. Гусева. – Москва: Русский язык,
1987. – 656 с.
8. Эмирова А.М.
Онимия как объект лингвокультурологии // Научные и методические основы
филологического образования в условиях многоязычия. – Киев: Знання, 1999. – С.
29–34.
9. Эмирова А.М.
Крымскотатарский ономастикон как объект этнолингвистики // Мир языка. Материалы
конференции, посвящённой памяти проф. М.М.
Копыленко. – Алматы: КазГУМОиМЯ, 1999. – С. 299–305.