4.  СЕМАНТИЧЕСКАЯ  СТРУКТУРА  ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ  ЕДИНИЦ

Исследование семантики фразеологизмов предусматривает характе­ристику как их общего значения, так и значений составляющих их словных компонентов. Особый интерес в этой связи представляет анализ лексико-семантических особенностей стержневых центров фразеологизмов, способствующих формированию фразеологических серий и гнёзд и в какой-то мере предопределяющих семантическую структуру устойчивых оборотов. Чрезвычайно важным представляется также анализ структуры фразеологических единиц в логико-семантическом аспекте, что может способствовать выяснению специфики обозначения предметов и выражения понятий фразеологическими средствами языка.

 

4.1.  Стержневые  слова  в  составе  фразеологических  единиц

Тематико-семантическая характеристика знаменательных компонентов в составе фразеологических единиц весьма неоднородна. Тем не менее обращает на себя внимание наличие значительного количества фразеологизмов, в составе которых имеются соматизмы – наименования частей тела человека и животных: голова, сердце, рука, нога, глаза, лицо, плечо, нос, спина, лоб и др., – являющиеся организующим центром фразеологических гнёзд. (Ср. [25] и [4].) Фразеологическое гнездо – это совокупность разноструктурных фразеологических единиц, в составе которых встречается одно и то же слово в разных парадигматических формах. В составе некоторых фразеологических гнёзд можно выделить семантические микрополя, обладающие тематическим и/или понятийным единством. В структурно-грамматическом отношении такие поля могут быть разнородными или однородными. В последнем случае их можно назвать фразеологическими сериями.

Лексема голова, например, входит в состав разных по структуре и лексико-грамматической (частеречной) характеристике фразеологизмов: через голову, на голову, с повинной головой, со свежей головой, в первую голову и др. Можно выделить микрополе единиц, характеризующих умственные способности человека (и как развитие этого значения – поведение, характер) с положительной или отрицательной стороны: с головой, без головы, голова на плечах, каша в голове, с царём в голове, без царя в голове, ветер в голове, о двух головах и др.

Лексема сердце (душа) также является структурным центром значитель­ного по объёму фразеологического гнезда, в составе которого выделяются фразеологические серии и синонимические ряды со значением ‘душевные переживания и состояния’. Например, характеристика психических состояний человека передается фразеологической серией: с лёгким сердцем (душой), с открытым сердцем (душой), с тяжёлым сердцем (душой), с упавшим сердцем, с чистым сердцем (душой) и др. Оценка душевных побуждений выражена фразеологической серией, являющейся одновременно синонимическим рядом: от всего сердца (души), от доброго сердца, от чистого сердца и др.

Лексема рука входит в состав большого круга фразеологических единиц: выпускать из рук, рука набита, не с руки, по рукам, держать в руках, правая рука, под рукой, на руку, с пустыми руками, с лёгкой руки, из рук в руки и др. Фразеологическая серия лёгок на руку, тяжёл на руку, скор на руку, нечист на руку передает оценку (положительную или отрицательную) поведения человека. Характеристика душевного состояния человека, выраженного через его поступки и действия, дана в серии под горячую (сердитую) руку, под пьяную руку, под весёлую руку и др.

Лексема нога является структурно-грамматическим и тематическим центром фразеологической серии, характеризующей отношения между людьми: на короткой (дружеской) ноге, на равной ноге, на родственной ноге, – а также серии, характеризующей образ жизни: на широкую ногу, на большую (барскую) ногу, на холостяцкую ногу и др.

Отметим также несколько фразеологических гнёзд, организующими центрами которых выступают другие соматизмы. Глаз: на глаза, за глава, в глазах, на глазах, ни в одном глазу, для (ради) прекрасных глаз, с безумных глаз, с пьяных глаз, с закрытыми глазами, глаза в глаза, дурной глаз, глаза разбегаются, глаза разгорелись, мозолить глаза и др. Лицо: лицом к лицу, на одно лицо, к лицу, в лицо и др. Нос: с гулькин (воробьиный) нос, под носом, носом к носу, на носу, не по носу, тыкать носом и др. Бок: под боком, по боку, бок о бок и др.

Наличие в составе большого количества фразеологизмов существитель­ных, именующих части тела, можно объяснить, на наш взгляд, некоторыми экстралингвистическими факторами. Процессы познания человеком окру­жающей действительности начинаются с ощущений, осуществляемых органами чувств. Вместе с тем разнообразные действия и процессы, начиная с простейших, выполняются человеком при помощи различных органов, прежде всего – руки, как первичного и в то же время универсального органа труда. Кроме того, само человеческое тело является с младенческих лет наиболее доступным и изученным объектом наблюдения человека. Свою ориентацию в пространстве, свою оценку окружающему человеку “удобнее” соотносить прежде всего с частями своего тела, которые издавна служили мерой (ориентиром) расстояния и положения в пространстве. Таковы старинные русские меры длины: пядь – мера длины, равная расстоянию между вытянутыми большим и указательным пальцами; аршин (перс. дrљ – локоть). Ср. фут (англ. foot – нога, стопа), миля (англ. mile < лат. milia passum – тысяча шагов) и др.

Со сказанным выше связано также использование говорящим человеком жестов и мимики как невербальных знаков, сопутствующих чувственному восприятию действительности, и как реакции на окружающее. Негативная или позитивная оценка ума, соотнесённая с головой как “вместилищем” разума, в коммуникативно-речевой сфере может сопровождаться жестом на направлению к голове, чаще – ко лбу. Информация об ограниченных умственных способностях кого-либо может свестись только к соот­ветствующему жесту – без слов. Сфера душевных переживаний во многих культурах мира связана с понятием сердца (resp. души). Выражение в речи богатой гаммы человеческих чувств: радости, восторга, мольбы, горя и пр. – часто сопровождается жестом одной или обеих рук по направлению к сердцу. Охарактеризованное выше языковое явление – т.н. соматическая фразеология – является, несомненно, языковой универсалией: такие фразеологизмы встречаются во всех языках мира, разных в генетическом и типологическом отношениях. См. [13; 42; 44].

Выше была сделана попытка лексико-семантического анализа одной группы стержневых слов (соматизмов) в составе фразеологических единиц разных структурных типов. Структурообразующую функцию могут выполнять и другие классы полнозначных слов. Далее проводятся наблюдения над лексико-семантическими свойствами квалифицирующих слов, функционирующих в качестве определения в составе фразеологических единиц типа на скорую руку, с целью выявления характера взаимодействия лексических значений таких слов с общим значением фразеологизмов данного структурного типа. (Анализу были подвергнуты 267 фразеологизмов указанного типа, при этом в 150 случаях определение выражено именами прилагательными, в 66 – местоимениями, в 51 – именами числительными.)

Определение является обязательным компонентом структуры значи­тельного числа фразеологизмов указанного типа. Оно выполняет наиболее ответственную роль в формировании общего фра­­зеоло­­гического значения и семантически маркирует ряды фразеологических единиц. По мере развития таких парадигматических рядов семантика определяемого слова редуцируется до роли показателя темы, которая конкретизируется, уточня­ется именно определением.

Чаще всего определение в составе фразеологизмов выражено качес­твенными прилагательными, что вполне закономерно, если иметь в виду квалифицирующую функцию таких фразеологических единиц, очень редко – относительными и притяжательными, а также страдательными причастиями, перешедшими в разряд имен прилагательных. При этом относительные и притяжательные прилагательные и причастия в новом фразеологическом контексте теряют значения предметной отнесённости и, выступая в потенциально свойственном им производно-переносном значении, вносят в содержание фразеологической единицы значение качественной оценки: в пожарном порядке, на мёртвой точке, на птичьих правах, с распростёртыми объятьями, с открытым сердцем, в растрёпанных чувствах и др.

Прилагательные в составе рассматриваемых фразеологизмов неодно­родны в лексико-семантическом отношении, однако их объединяет известная общность семантических потенций, обусловленная качественным, квалифицирующим характером их значения. Вместе с тем присущая им полисемия позволяет в каждом конкретном случае выдвинуть какую-то одну микросемантическую “долю” (сему) и соотнестись с именной лексемой в составе фразеологизма. Так, употребление определённого круга прилагательных в составе фразеологизмов, обозначающих признак действия, а также состояние предмета, обусловлено, несомненно, потенциальным диапазоном их значений. Многозначное прилагательное полный, например, чаще всего актуализируется в таких значениях – ‘достигающий предела, наивысший’, ‘цельный, вполне законченный, исчерпывающий’: на полном ходу, на полную катушку, на полном серьёзе, в полном рассудке, в полном порядке и др. Слово последний во фразеологических оборотах в последнем градусе, до последнего дыхания, до последней нитки, до последней копейки, из последних сил реализует лишь один из своих семантических вариантов – ‘конечный в ряду чего-нибудь’.

В составе фразеологизмов рассматриваемого типа (предлог + опреде­ле­ние + определяемое имя) встречаются и местоимения, чаще – определи­тельные: весь (30 единиц), самый (7), притяжательное местоимение свой (9) и др. Наиболь­шая частотность местоимения весь неслучайна: она обусловлена характером его семантики. Местоимение весь в различных парадигмати­ческих формах способно обозначать полноту охвата явления или предельную интенсивность протекания действия или процесса: на всех парах, на все лады, на всю катушку, во весь дух, во весь рост, во весь голос, во всю силу и др.

Лексема один, как известно, обладает и количественным, и местоимённо-определительным значениями. В ряду оборотов на одну колодку, на одно лицо, в один голос, в одном ключе, из одного теста, в одну масть она актуализирует местоимённое значение ‘тот же самый, тождественный’. В других случаях – собственно количественное значение: в один миг, за один присест, на один зуб, под одной крышей, в одни руки и др.

Порядковое числительное первый используется, как правило, в широком значении, способствующим формированию фразеологических единиц, в значении которых выражена высокая степень интенсивности или меры протекания действия: с первого взгляда, на первом взводе, с первых слов, с первых шагов и др. Аналогична семантика числительных два, второй, три, третий: в двух (трёх) словах, в двух (трёх) шагах, до третьих петухов и др. Однако бóльшая конкретность и определённость семантики этих числительных (по сравнению с лексемами один, первый) определяют не только их ограниченную частотность в составе фразеологизмов, но и ограниченность семантического диапазона (объёма выражаемого понятия) самих фразеологических единиц, образованных при их участии. В таком содержании семантические различия их нейтрализуются, что позволяет варьировать или сополагать данные числительные в составе фразеологизмов                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                      (см. приведённые выше примеры).

Некоторые числительные (три, семь, десять и др.), как известно, с глубокой древности являются носителями магических и мистических представлений, которые скрыты в значении фразеологических единиц на седьмом небе, за семью замками, до седьмого пота, сорок сороков и др. “Расшифровка” внутренней формы (мотивирующего признака общего значения) таких оборотов требует специальных этимологических разысканий [56].

Таким образом, имена числительные в составе фразеологических единиц, как правило, утрачивают конкретно-числовое и порядковое значение и способствуют формированию оценочно-квалифицирующей семантики или значения количественной градации.

Проведённый анализ показал, что слова, выполняющие функции определений в составе фразеологизмов, независимо от их частеречной отнесённости, утрачивают своё категориальное значение, претерпевают семантический сдвиг бóльшей или меньшей степени и способствуют формированию целостного качественно-оценочного значения. При этом основную роль в формировании фразеологического значения играют стержне­вые слова, которые могут совпадать или не совпадать с синтаксически опор­­ны­ми словами. Степень частотности таких слов в составе фразеологизмов зависит от их семантических потенций. Следовательно, количественные характеристики здесь являются показателем их определённого качественного статуса и позволяют в первом приближении наметить членение фразеологического континуума на семантические поля.

В отличие от семантически стержневого компонента определяемые лексемы часто семантические нейтрализуются и становятся показателями, знаками определённых тем, развёртывание которых осуществляется квали­фицирующими определениями, которым принадлежит ведущая роль в формировании таких семантических компонентов, как ‘высокая степень признака’, ‘тождественность’, ‘интенсивность’ и т.п.

 

4.2.  Семантические  основы  фразеологической  идиоматичности

В теории фразеологии последних лет намечается тенденция к пересмотру основных понятий фразеологии, которые долгое время при­нимались за аксиомы: фразеологическая устойчивость, идиоматичность, соотносительность фразеологической единицы со словом и др. Такой пересмотр подготовлен результатами многочисленных исследований в области фразеологической теории и обусловлен потребностями её дальнейшего развития. Сегодняшние достижения фразеологии позволяют оглянуться назад с тем, чтобы на более основательном научном фундаменте определить лингвистический статус тех языковых явлений, которые в своё были выдвинуты (во много на интуитивной основе) в качестве категориальных параметров фразеологической единицы. Таким параметром является, в частности, понятие фразеологической идиоматичности, часто выдвигаемое в качестве категориального признака фразеологической единицы.

Понятие идиоматичности, которым оперируют почти все фразеологи, трактуется ими далеко не однозначно. Известно, что акад. В.В. Виноградов понимал идиоматичность как семантическую цельность выражения [17, с. 21–28]. Современные авторы трактуют идиоматичность как меру семантической неделимости, проявляющейся в том, что в составе сочетания некоторые элементы характеризуются “специфическими переводами” [43], как ограничение сочетаемости семем [32], как немотивированность значения фразеологизма [66] и др. Чаще же идиоматичность понимается в самом общем виде как невыводимость общего значения фразеологической единицы из суммы значений её словных компонентов.

Фразеологическая идиоматичность в первом приближении понимается нами как семантический сдвиг бόльшей или меньшей степени, как семантическое обновление общего значения сочетания слов, которое происходит на основе различных семантических процессов в пределах сочетающихся слов. Здесь имеются в виду различные типы переноса, расширение, абстрагирование значения и др. Обычно говорят, что фразеологизмы обладают переносным – метафорическим – значением. Действительно, фразеологическое значение очень часто складывается на основе метафоризации значения свободного словосочетания. Выдвигаемое же в данной работе понятие семантической основы фразеологической идиоматичности включает в себя разные типы переносов, в том числе и метафорического, которые представляют собой результат сложного развития, сталкивания и переплетения различных ассоциаций.

Как известно, метафорический перенос имеет разные основания: сходство формы, функций, сложных впечатлений, порождаемых воздействием пред­метов на говорящих, и др. Например, перенос по сходству формы лёг в основу значения следующих фразеологических единиц: с гулькин (воробьиный) нос, с коломенскую версту и др. Основная масса фразеологических единиц образована, как показывает наш материал, на основе переноса по сходству общего впечатления, порождаемого воздействием предмета на говорящего (иначе – по сходству структуры оценки): брать за горло, брать на буксир, плыть по течению, плыть против течения, выносить сор из избы, есть глазами кого, мокрая курица, играть первую скрипку, заходить в тупик, путеводная звезда, под занавес и др. Гиперболическая метафора или литота (преувеличение или преуменьшения степени проявления признака) лежит в основе фразеологического значения таких единиц, как до конца ногтей, до мозга костей, до последней нитки, в три ручья, по уши, по горло, с головы до ног, под (самым) боком, на носу и др. Специфической особенностью семантики таких единиц является трансформация элемента сравнения, который имплицитно присутствует в их значении, в элемент усиления, интенсивности признака.

Реже, по нашим наблюдениям, встречаются фразеологизмы, семанти­ческой основой идиоматичности которых является разновидность мето­нимии – синекдоха, т. е. перенос, возникший на основе связи между целым и его частью: хлеб насущный, на хлебах (жить), на чай (давать), с носа, на глазах, с головой, без головы, забубённая голова, золотые руки, с глазу на глаз, синий чулок и др. Выявление тех тонких ассоциаций по смежности, которые лежат в основе значения таких фразеологических единиц, возможно только при реконструкции их внутренней формы. Например, оборот хлеб насущный со значением ‘необходимые средства для жизни, для существования’ имеет внутреннюю форму: хлеб как существенная часть и символ питания в целом.

Семантическое обновление общего значения сочетания слов, приво­дящее к становлению фразеологической единицы, может базироваться на совокупности, переплетении различных типов переноса: без ума (влюбиться) – метафора по сходству впечатления, порождаемого воздействием предмета на говорящего, и вместе с тем гиперболизация признака; дырявая голова – синекдоха и перенос по сходству структуры оценки; в мгновение ока – гипербола и метафора по сходству впечатления и др. Как следует из приведённых примеров, расширение значения сочетания слов обычно связано с синекдохой, а абстрагирование – с различными видами метафорического переноса.

Высшая степень семантической абстракции свойственна фразеологи­ческим единицам, значения которых подверглись вторичному переносу. Как правило, это метафорический перенос, основанный на сходстве структуры оценки. Ср. значения многозначных фразеологических единиц: по пути: 1) попутно, мимоходом (зайти, заглянуть), 2) в одном и том же направлении (идти, ехать), 3) заодно, вместе (о единстве взглядов, убеждений, устремлений); плечом к плечу: 1) в непосредственной близости, один возле другого (идти, ехать, сидеть), 2) вместе (жить, работать, бороться); плоть от плоти: 1) родной ребёнок (о кровном родстве), 2) порождение, детище кого-либо или чего-либо (об идейном родстве); вешаться на шею: 1) приставать с ласками, нежностями, 2) навязываться, усиленно добиваться расположения, взаимности, любви (о женщине по отношению к мужчине) и др. Вторичная метафоризация значения фразеологических единиц обычно сопровождается различного рода трансформациями их типичных дистрибутивных связей.

Процессы расширения и абстрагирования значений фразеологических единиц способствуют формированию во фразеологическом составе языка понятийных полей – со значением ‘очень’, ‘высокая степень проявления признака или действия’, элементами которых могут выступать следующие фразеологические единицы: во всю ивановскую, во все лопатки, во всю мочь, во всю прыть, во весь дух, во все глаза, на всю катушку, из последних сил, до последней нитки, до мозга костей, до кончиков пальцев, до чёртиков и др.

Следует иметь в виду и иные основания фразеологической идиоматич­ности. В частности, обращает на себя внимание группа фразеологизмов, обладающих высокой степенью идиоматичности и яркой эмоционально-экспрессивной окраской: без задних ног, без году неделя, сапоги всмятку, от жилетки рукава, курам на смех, во все глаза, во все лопатки и др. Данные единицы образуются в результате намеренного, сознательного нарушения говорящим семантической сочетаемости слов с целью создания комического или иронического эффекта. Такой алогизм также можно рассматривать как основу фразеологической идиоматичности определённой группы фразеологизмов.

Некоторые из отмеченных выше основ фразеологической идиоматич­ности, по всей вероятности, являются семантическими универсалиями. Несомненно, выдвинутое предположение нуждается в скрупулёзном анализе аналогичного языкового материала языков, разных в генетическом и типологическом отношениях.

 

4.3.  Структура  фразеологических  единиц  в  логико-семантическом аспекте

Исследование логических аспектов языка, привлекавшее внимание ещё античных философов, особенно активизировалось в последнее время и, по-видимому, будет одним из важнейших направлений в развитии лингвис­тики в ближайшее десятилетие. (См. [14; 61].)

Триада предмет – понятие – значение является, как известно, кардиналь­ной и до сих пор однозначно не решённой проблемой языковой семантики. Исследование содержания языковых единиц в познавательном аспекте прежде всего связано с вопросом о том, насколько оно обусловлена объектив­ной действительностью. Исследователи подчёркивают, что между значением как языковой категорией и понятием как категорией логической нельзя ставить знака равенства, однако общим является их отражательный характер [55, с. 107 и след.].

В данном разделе делается попытка анализа ономасиологического аспекта семантики фразеологических единиц, т.е выяснения специфики обозначения предметов (предмет понимается в широком смысле – как объект познания) и выражения понятий фразеологическими средствами языка. Решение этой проблемы тесно связано с вопросом о характере лингвистической функции фразеологических единиц. Одни учёные считают, что фразеологизмы не обладают функцией номинации (а только эмотивной функцией), другие же утверждают, что фразеологизмы, наряду с эмоционально-экспрессивной функцией, которая является для них ведущей, могут выполнять и номинатив­ную функцию. Крайним проявлением первой точки зрения является мнение о том, что фразеологизмы представляют собой избыточный элемент языковой системы, ненужную роскошь, без которой язык вполне может обойтись [45; 60].

Логико-семантическая характеристика фразеологических единиц распа­дается на два аспекта: 1) взаимодействие понятий, выражаемых словами в составе свободного словосочетания (как генетической основы фразеологизма), и 2) взаимодействие понятий, выражаемых свободным словосочетанием и порождённым на его основе фразеологизмом. По нашему глубокому убеждению, семантические феномены, имеющие место на разных языковых уровнях, не могут быть достаточно объективно и адекватно интерпретированы без обращения к тем глубинным ментальным процессам, отражением которых они являются.

В качестве исходных принимаются следующие установки: 1) Понятие как форма логического мышления одинаково отражает в сознании человека как признаки предметов, существенные с точки зрения определённого этапа развития науки, так и минимальные признаки, достаточные для практического однозначного различения соответствующих предметов. (См. [31, с. 169].) 2) Значение есть тот минимум признаков понятия, который закрепляется за языковым знаком и обусловливает его общественную значимость [55, с. 107 и след.]. 3) Семантическая структура слова – это совокупность иерархически организованных сем, соотносящихся с признаками понятия. 4) Семы могут отражать некоторые отличительные признаки денотатов.

Фразеологические единицы рассматриваются в работе в качестве единиц системы языка, вне их конкретной реализации в речи, т.к. в речи, как известно, семантика языковой единицы, вступая во взаимодействие с содержанием всего высказывания, может изменяться согласно закономерностям комбинаторной семантики [19, с. 90 и след.].

Как соотносятся содержательные структуры свободного словосочетания и его компонентов-слов? В научной литературе имеет хождение несколько упрощённое понимание семантики свободного словосочетания как суммы значений его компонентов. Однако последние исследования в области семасиологии показывают несостоятельность подобного мнения. Семантическая сочетаемость слов сопровождается разного рода изменениями их семантической структуры: возникновением новых сем, их погашением, наложением и др. Несомненно, такие семантические процессы есть отражение глубинных ментальных процессов взаимодействия понятий. Существует мнение, что каждое слово в составе словосочетания выражает понятие, а словосочетание в целом выражает отношение понятий, сложное понятие, которое “в таком же смысле выступает единым (но не одним) понятием, в каком словосочетание функционирует как единая группа...” [31, с. 201]. Однако такое сложное понятие есть не сумма, а взаимодействие понятий, выражаемых словами в составе словосочетания. (В логике отмечается пять основных отношений между понятиями: равнозначность, внеположность или исключение, контрадикторность, подчинение или включение, перекрещивание или пересечение [24, с. 54 и след.]). Какие-то отличительные свойства предметов могут при этом не обозначаться словосочетанием в целом.

Содержание основной массы фразеологических единиц восходит к наглядно-чувственному сопоставлению характеризуемых предметов с уже познанными предметами объективной действительности и их отношениями. Корни семантики фразеологических единиц следует искать в познавательных процессах: в условиях непосредственного, спонтанного речевого общения возникает необходимость оперативно и с минимальной затратой речевых усилий назвать какой-либо предмет и одновременно выразить своё отношение к ней. Именно в этих условиях человек обращается к хорошо познанным предметам и явлениям объективного мира и через их образы-представления называет и характеризует новое, непознанное. Этим объясняется, на наш взгляд, такая языковая универсалия, как значительный пласт т.н. лексических соматизмов и соматических фразеологизмов в языках разного типа и происхождения: человеческое тело является наиболее доступным и изученным объектом наблюдений человека в плане онтогенеза и в связи с этим – своеобразным ориентиром в окружающем пространстве. (См. 4.1.) Именно этот наглядно-чувственный элемент сравнения, сопоставления может лечь в основу переносного значения сочетания слов и трансформироваться в особую эмоционально-экспрессивную окраску всего оборота: разглашать ссоры, дрязги, происходящие между близкими людьми, – это как будто выносить сор из избы, дома; здоровый, цветущий, с хорошим цветом лица человек – как будто под кожей у него переливаются кровь с молоком и т.п. Такие удачные описательные выражения, обозначающие субъективный образ предметов и явлений, диалектически трансформируясь в понятие, могут приобрести статус узуальных единиц и стать фактом языковой структуры.

По отношению к семантике значительного числа фразеологизмов можно говорить о диалектической взаимосвязи чувственного и абстрактного: в основе значения фразеологической единицы лежит наглядно-чувственное представление, которое в той или иной мере может актуализироваться в её содержании. В тех же случаях, когда внутренняя форма фразеологизма полностью стирается, забывается носителями языка (т.н. фразеологические сращения), можно говорить об отсутствии в содержании фразеологизма наглядно-чувственного образа.

Общее значение фразеологических единиц формируется, как известно, на основе различных типов переноса значений свободного словосочетания. (См. 4.2.) И если на “входе” этого процесса мы имеем единое понятие, то на “выходе “ – тоже единое понятие, но более высокой степени абстракции и обобщения. По-видимому, здесь имеет место сужение содержания понятия при расширении его объёма [29, с. 345–346]. Первое (сужение содержания понятия) проявляется в том, что единое сложное понятие, выражаемое фразеологизмом в целом, “вмещает” в себя только самые общие отличительные признаки предметов или явлений объективной действительности, недостаточные уже для практической дифференциации данных предметов, однако вполне достаточные ещё для их объединения в какие-то наиболее обобщённые классы (категории). Именно последнее и позволяет слушающему (читающему) не только правильно интерпретировать значение фразеологической единицы (делать из мухи слона – ‘придавать чему-то незначительному большое значение’), но и преобразовывать, трансфор­мировать её до того предела, пока в содержании слов-компонентов ещё осознаются эти наиболее общие отличительные признаки предметов. Ср.: По существу это был слон из мухи [Комс. правда, 13 июня 1967]. “Давление” семантики фразеологических единиц в целом при осмыслении таких новых деривационных значений их компонентов следует признать вторичным по отношению к значениям данных слов в их свободном употреблении.

Согласно закону обратного отношения между объёмом и содержанием понятия, сужение содержания понятия, выражаемого фразеологической единицей, приводит к расширению его (понятия) объёма, что проявляется в практической соотнесённости фразеологизма с более широким классом предметов. Например: плыть по течению ‘поступать так, как вынуждают обстоятельства’ (применительно ко всем сферам человеческой деятельности); белая ворона ‘человек, резко выделяющийся чем-то’ (независимо от его социального статуса и профессиональной деятельности); под занавес ‘к самому концу, в самом конце чего-либо’ (применительно к разным видам действий, совершаемых человеком) и др.

По существу при образовании фразеологических единиц на основе переносного употребления свободных словосочетаний мы имеем тот же логико-семантический процесс, что при переносном употреблении отдельных слов. На логическом уровне данное языковое явление может быть интерпретировано как абстракция отождествления, т.е. процесс отвлечения от несходных, различающихся свойств предметов (в данном случае – родовых и многих видовых) и одновременного выделения свойств тождественных. В результате такого отвлечения (которое лежит в основе процесса обобщения) образуется новое, более общее, понятие [24, с. 313– 314]. Образованное таким путём понятие находится с предыдущим в отношениях взаимосвязи и взаимодействия. Думается, здесь имеет место перекрещивание (пересечение) понятий, что на семантическом уровне выражается в изменении семантической структуры языковой единицы: чаще всего устраняется или заменяется архисема, дифференциальные семы могут изменить свой статус, одновременно могут актуализироваться потенциальные семы. Например, своеобразие фразеологизмов типа с открытым сердцем (по сравнению с семантикой аналогичного свободного словосочетания) заключается в том, что определение является семантически стержневым словом и маркирует общее значение фразеологизма, а определяемое слово десемантизируется в такой степени, что становится только показателем определённой темы, в данном случае – темы эмоционального состояния. (См. 4.1.)

Членение объективной действительности, связанное с образованием понятий и номинацией предметов, сложный ментально-языковой процесс. Если в системе языка такое членение представляется относительно стабильным, то в речи происходит постоянное перераспределение покрытых номинацией участков действительности. Это особенно отчётливо проявляется на уровне свободных словосочетаний, которые, выражая сложное понятие, взаимодействие понятий, “покрывают” бóльший по сравнению с отдельным словом участок действительности. Учитывая, что часть словосочетаний, пройдя процесс фразеологизации, становится элементом языковой системы, следует считать, что фразеологизмы могут “покрывать” не только “свобод­ные” участки действительности, не обозначенные словами и свободными словосочетаниями, но и уже “занятые”. Следовательно, фразеологические единицы принимают участие не только в первичном (наряду со словами), но и во вторичном (а возможно, и более – в случае фразеологической полисемии) членении континуума внеязыковой действительности. В свете сказанного особый интерес представляет устное свидетельство проф. А.В. Кунина (выступление в прениях на симпозиуме “Фразеологизм и слово” 26 марта 1971 г. в г. Самарканде) о том, что только около 3% английских фразеоло­гиз­мов имеют словные эквиваленты. Следовательно, основная масса фразеоло­гиз­мов покрывает необозначенные участки действительности. См. также: [37, с. 8 и след.].

Представляется необходимым в связи со сказанным выше поставить вопрос о специфике фразеологической номинации: фразеологизмы покры­вают обычно сферы, непосредственно соотнесённые с человеком, с его восприятием, видением действительности на более высокой ступени обобщения и абстрагирования.

Сказанное о характере номинативной функции фразеологических единиц отнюдь не снимает вопроса об их экспрессивно-оценочном назначении. Однако образная основа многих фразеологических единиц в результате частотности их употребления в речи стирается в той или иной степени: на скорую руку, лёгок на помине, идти в ногу, войти в колею и др. Основная же масса фразеологизмов, несомненно, выполняет, наряду с номинативной, и эмоционально-экспрессивно-оценочную функцию, обусловленную тем наглядно-чувственным образом, который лёг в основу понятийного содер­жания фразеологической единицы и определил её коннотацию.